Разрушенная - [16]
— Люси? Прости, я хотела сказать, Райли. Что случилось с твоим «Лево»? — напоминает Стелла, и я думаю о том, сколько же просидела, глядя в пространство.
— Его срезали, — отвечаю я. Маленькая ложь. Лордеры удаляют «Лево» аккуратно: нажимают несколько кнопок, и он безболезненно снимается.
— Не думала, что такое возможно, — говорит она.
— Возможно, — отвечаю я, и это правда. Сама срезала «Лево» у Бена шлифовальной машиной. И он выжил, хотя едва не погиб. Лордеры потом увезли его с собой.
— Есть одна вещь, которую я не понимаю. Если тебя зачистили как правшу, почему ты забыла о своей жизни здесь? До десяти лет ты была левшой. Ты должна помнить! — Она говорит таким тоном, словно ее желания достаточно, чтобы все исполнилось.
— Я не разбираюсь в неврологии, но, похоже, здесь возможна пластичность — могут сделать основной хоть правую руку, хоть левую. Думаю, это была часть метода по расщеплению моего сознания.
— Такая молодая, — она качает головой. — Но какие-то воспоминания после Зачистки у тебя остались?
— Точно никаких. Сначала я была как все Зачищенные. Попала в новую семью, и…
— Они хорошо к тебе относились?
— В основном да. Мама и моя сестра относились хорошо, хотя поначалу с мамой было непросто.
Она хмурится:
— Ты называешь эту чужую женщину мамой?
— Я стала Зачищенной. Они приказывали нам так делать.
— Прости. Это неважно. А потом?
— Ко мне начала возвращаться память. — Я снова замолчала. Ей не нужно знать про нападение на меня, про страх и ярость, преодолевшие запреты и вызвавшие из небытия Рейн: моя вторая половина являлась настоящей террористкой из АПТ, действующей по указаниям Нико и готовой на все, что он прикажет.
— И что ты вспомнила?
Я качаю головой.
— Извини. Вернувшиеся воспоминания касаются времени, когда я уехала отсюда и попала в АПТ. Та часть, которая была до, стерта.
У нее отчаявшийся, умоляющий взгляд.
— Но ты помнишь хоть что-нибудь обо мне? Об этих местах, о прежней жизни, неужели совсем ничего?
Что-то — я не знаю что — заставляет меня сказать нет. Хотя есть небольшие фрагменты, которые всплыли: эта кошка, свернувшаяся между нами. Игра с папой в шахматы и ладья. Как она сказала — из-за того, что в детстве я была левшой? Если так, то смогу вспомнить и больше. Или из-за того, что какие-то вещи знала Рейн? Самое страшное воспоминание — смерть папы — подавили и запрятали так глубоко, что оно не вернулось до смерти Катрана.
— Люси! То есть Райли. Что такое?
Качаю головой. Знает ли она, как он умер? Что виновата я? Не могу сказать этого вслух. Только не сегодня.
Смотрю мимо нее, обвожу взглядом помещение, в котором мы сидим.
— Это была моя комната? — спрашиваю я.
Она тоже отрицательно качает головой, и я чувствую облегчение. Она кажется настолько не моей. Наконец-то я угадала.
— Я поселила тебя сюда, потому что комната удалена от остальных девушек. Мне легче тебя навещать. — Она в нерешительности, но продолжает: — Когда-то она была моей. Давным-давно.
— Расскажи мне все, что не могу вспомнить, — прошу я. — Пожалуйста. Хочу знать все.
Стелла медлит, потом снова протягивает руку. Вроде пустяк, но мне так трудно протянуть свою, взять ладонь чужого человека и держать, когда ее глаза наполнены такой неистовой мольбой. Но я это делаю, и она снова крепко сжимает мои руки. Улыбается.
— Что ты хочешь знать?
— Все, с самого начала. Расскажи, когда я родилась. Где? Мой… — Запинаюсь. Я старалась не упоминать про него, потому что поняла — Стелле это неприятно. — Мой отец был там?
Она качает головой, губы сжимаются в тонкую линию.
— Его не было. Он редко появлялся там, где трудно.
Я пристально смотрю на нее, мне не терпится возразить, но я справляюсь с собой.
— Но ты, Люси, была самым восхитительным ребенком из всех появившихся на свет. — Она улыбается. — Я покажу тебе. — Поднимается, достает ключи из кармана халата. Подходит к одному из запертых шкафов. — Сюда я положила альбомы для тебя: фотографии и всякие вещи из той жизни, которые ты сможешь посмотреть. Здесь одиннадцать альбомов, по одному на каждый год. Почему бы нам не начать с первого прямо сейчас?
Стелла достает альбом, несет к кровати и передает в мои руки; я в нетерпении листаю страницы. Что ж, действительно: я была симпатичным, хорошеньким ребенком. Снимок за снимком — очаровательный младенец с пухлым лицом, в кроватке, смеющийся, с протянутыми руками; резвящийся в ванне; измазанный кашей. Постоянно веселый. Я что, никогда не ревела? Совсем немного снимков, на которые попала и Стелла тоже: у нее темные волосы, она улыбается, глядя на дочь. Время от времени на снимках появляются заретушированные места — кого-то удаляли. Кого не хватает?
— Почему здесь нет фотографий моего папы?
Она забирает и захлопывает альбом.
— На сегодня достаточно. Тебе нужно поспать. Завтра рано вставать, не так ли? — Стелла кладет альбом обратно в шкаф, снова запирает.
— Можно мне ключ?
Немного поколебавшись, она качает головой.
— Нет. Тебе надо отдохнуть. Мы их вместе посмотрим, хорошо? Спокойной ночи, Люси.
И выходит из комнаты.
Ладно.
«Уотерфолл — дурдом» — эти слова Мэдисон эхом звучат в голове. Тогда они мне не понравились. Это несправедливо. Ей ведь выпала ужасная судьба. Единственный ребенок пропадает в возрасте десяти лет, через семь лет возвращается Зачищенным и ничего о ней не помнит. Очевидно, что у нее были разногласия с папой. Мне надо выяснить, какие именно, что мне следует и чего не следует говорить о нем. Я вздыхаю. Внутри я чувствую потребность узнать о папе все, что можно, все, что забыла, и еще больше. Интересно, есть где-нибудь его фото?
Кайлу «вынесли» – ее память и личность были стерты в наказание за преступление, о котором она больше не помнит. Заново говорить и ходить ее учила государственная машина, ей дали новое удостоверение личности и новую семью, приказали быть благодарной за то, что ей представился второй – ничем не заслуженный – шанс. Он же – шанс последний. За Кайлой устанавливается слежка. От нее хотят повиновения во всем и игры по чужим правилам. Привыкание к новой жизни у девушки проходит не без проблем – ее периодически охватывает страх.
Кайла была зачищена. Пройдя подобную процедуру она не должна помнить своего прошлого. Но периодически перед мысленным взором девушки встают сцены из ее другой жизни. К тому же, у Кайлы есть необычные умения, которые она не могла приобрести в больнице для Зачищенных. Девушка прекрасно владеет навыками боя, при необходимости может путать следы или бесшумно следить за кем-то. Сама того не ведая, Кайла оказывается в эпицентре борьбы правительства лордеров и подпольной организации, выступающей за свободу. Идеально натренированная, быстрая, обладающая острым умом и отвагой, Кайла - ценный боец и для тех, и для других.
Долгожданный приквел трилогии-бестселлера ≪Стиратели судеб≫! Одна девушка. Одно роковое решение. Сэм с детства привыкла поддерживать своего отца, заместителя премьер-министра, и подчиняться его требованиям. Но теперь все изменилось. Великобритания оказалась на грани катастрофы: границы закрыты, правительство ополчилось против молодежи, открыв на нее настоящую охоту. Знакомство с Авой, девушкой из простой семьи, перевернуло жизнь Сэм. Она больше не готова слепо следовать приказам родителей. Когда на площадях столицы появились первые виселицы, Сэм поняла, что должна сделать выбор и попытаться остановить кровопролитие и ужас.
Fallout — Истории Севера (Земля Свободы) — это любительское произведение по вселенной Fallout, описывающее не каноничные события в северо-западной части США. Произведение не содержит Яой, Пони, Фури, или профессиональный слог. Присутствуют насилие и жестокость, нецензурная лексика.
В сборнике представлены рассказы самых разных направлений фантастики. Это и фэнтези, и мистика, и форестпанк, и научная фантастика, и альтернативная история. События происходят как в далёком, так и в близком прошлом, а также в будущем и в настоящем, в разных странах, на разных континентах и в разных мирах. Есть здесь и весёлые истории, и серьёзные, и грустные, а порой и просто хорор. Но всё, о чём рассказывает Сергей Булыга, – чистая правда. Хоть и фантастическая.
«…Зодчий приподнялся и посмотрел сквозь бойницу. Видимая часть Зокона утратила глубину и контрастность, затянувшись лёгкой белёсой дымкой. Откуда-то издалека, словно из-под земли, послышался слабый гул. Он медленно нарастал, постепенно и неотвратимо захватывая сознание, бесцеремонно внедряясь в каждую клеточку тела. Ощутимо росла вибрация. Зодчий продолжал всматриваться в клубы мутного тумана, пенными валами наползающего на «стартовую площадку». Скоро низкий гул превратился в грохот и начал ощутимо давить на голову, словно гигантская ладонь разбушевавшегося исполина.
Граница между миром живым и миром мёртвых. Лишь четыре крепости стражей охраняют её. Они сдерживают напор орд нежити, несмотря на то что за спиной давно уже нет единой Империи, которой они служили.Люди, эльфы, гномы и орки давно забыли о границах своего мира и с увлечением убивают друг друга. Смогут ли они объединиться перед угрозой громадной армии нежити, наступающей на границу? Или продолжат рвать глотки друг другу, несмотря ни на что? А может, среди них найдутся те, кто предпочтёт служить новым хозяевам?
Порубежье - суровый мир, здесь не место слабому и неумелому. Местные жители славны на весь Тарон крепостью духа и жестким характером. Как и всем людям - им не чуждо ничто человеческое: жажда славы и богатства, любовь и ненависть, зависть и подлость. Здесь можно встретить как честного человека, так и отъявленного мерзавца. Вот только рыцарей и праведников не встретишь - не прижились. Да и вряд ли приживутся. Может, климат для них неудачный, для организма вредный.Да и не про них этот роман.
Если удалось выбраться живым из логова врага, уберечь от смерти любимую и разделить радость победы с друзьями, это еще не значит, что Фортуна повернулась к тебе лицом. Андрей Фетров начинает это четко осознавать, когда вместо возвращения в привычную реальность оказывается в жестоком мире низкорослых воинов. Шансов попасть в лапы кровожадных хищников или получить дубиной по голове там гораздо больше, чем просто дожить до утра. Особенно после того, как он узнает, кто стоит за созданием незаживающих ран, с недавнего времени связывающих сразу три реальности.