Разрозненная Русь - [45]

- Чую, что нельзя нам долго оставаться в Москве. Приходил ко мне вечером боярин Есей...

- Кто такой?

- Воевода володимерцев, - помнить должен его: бывший сотский. Так вот, - у меня Осакий сидел - они друг друга хорошо знают, - говорили... Нас могут упредить племяши наши. Есей говорит, что они в Суздале стояли со своими дружинами и набранным войском, и они раза три поболе нас-то... Давай, брате, помолись Богу и вставай: пойдем в трапезную, посидим, я воеводу Осакия позвал и Есея Житовича.

В тесной, деревянной - как и все в Москве - трапезной Всеволод Юрьевич попросил разложить на столе карту-схему Владимиро-Суздальской земли.

Есей, в льняной сорочке с косым вырезом, показывал, где и что обозначено.

- Вот мы, в Москве, здесь - Суздаль - они были там, а сейчас кто их знает где! Они попытаются загородить нам путь и дать сражение - к Володимеру не дадут прорваться... Они ближе к нему...

Послышался топот, шум, говор во дворе. Несколько человек подошли к дверям, вошел один - вестовой. Он прижал правую руку к груди, поклонился и, стараясь быть спокойный, заговорил:

- Я из-за Яузы из сторожей... Князь Володимер велел привести к вам ябедников - они с Суздаля, говорят, что очень важную весть хотят сказать.

- Пусти...

Вошел молодой воин, лицо чистое - вымытое, в испачканной одежде - кое-где порвана - высокий голубоглазый золотоволосый и, увидев Всеволода, растерялся, но, узнав Есея, улыбнулся истрескавшимися губами, поклонился старательно князю, заговорил хрипловатым голосом:

- Я десятник боярина Михны Рыжего... Петряевича был послан в Суждаль, чтобы видеть и слышать князей Ростиславичей, и велел боярин, если что... то - к тебе боярин... к вам скакать (со мной еще пятеро моих)...

- Подойди сюда и говори!.. - князь Всеволод показал на карту.

Молодой ябедник взглянул на карту-схему и смутился.

- Я так... вам обскажу, - и продолжил поочередно, поворачиваясь то к Всеволоду, то к Есею (на Михалка и не смотрел). - Мстислав и Ярополк со своими боярами советовались и решили раздвоиться: Ярополку ехать из Суждаля на Володимер, а оттуда двинуться навстречу сюда. Мстислав в то время должен через Переяславль пойти на Москву, там повернуть на Володимерскую дорогу и гнать за вами... Они хотят с двух сторон сжать и уничтожить...

Всеволод метнул темный взгляд на ябедника, потом на брата. Михалко еще сильнее побледнел, у него затряслась бороденка. Осакий раздувал ноздри - набычился.

О Господи!.. - каждый понял, сказанное Всеволодом это слово, по-своему и "на себя"... - Где они на сей час могут быть? - князь вертел глазами. Осакий Тур тряхнул головой - копна седых волос легла на плечи, - начал спрашивать у ябедника: когда он вышел из Суздаля, как долго скакал до Москвы, по какой дороге-тропе, когда (в какое время) Ростиславичи должны были выйти, какое войско у них, сколько пешцев, сколько комонных... Потом, кряхтя, встал над картой (волосы свесились: закрыли лоб, лицо), что-то мыча себе, водил толстым полусогнутым пальцем по ней, потом резко вскинул голову назад - открылось лицо, в ясных глазах - мысль и решительность, - лоб наморщен.

- Ярополк может уже в это время подходить к Киржачу - реку ту ему недолго одолеть: как я помню, на ней много бродов и перекатов; Мстислав может быть на день пути от Переяславля...

Всеволод Юрьевич, - глядя на карту-схему - сквозь зубы:

- Почему Мстислав так тихо идет?

- От Суздаля до Переяславля дорога хуже, чем те, по которым скачет Ярополк. От Переяславля до Москвы - хороша, а от Переяславля до Володимера дороги накатанные...

- Что хочешь сказать?

- А то, что и Мстислав перегородит нам путь - он не глуп... Они временно разделились, а ратиться будут вместе... - Глаза засинели у воеводы: - Нам нельзя позволять им делать что хотят!..

- Что думаешь!?..

- Немедленно выйти нам... И не по Великой Володимерской, а по Болвановской... За Киржачом перейти Клязьму и выйти на Володимерскую - Ярополка минуем; там трехдневный путь пройти за два и выйти во Володимер - это уже не Москов деревянный - двести на двести шагов...

Ну, ну, не скажи, - впервые подал голос Михалко. - Подол чего стоит: он несколько раз поболее самого града, да поселения, села вокруг...

- Чего хочешь этим сказать!? - прервал его Всеволод.

- Да так... ничего, - сник князь Михалко.

Всеволод Юрьевич повернулся к своему воеводе, отдал распоряжение всему войску выступить:

... - Да вели брони, колчаны одеть, мечи и луки на себя навесить, а не извозом вести: чтоб в любой миг могли к сражению готовы!..

Михалко еще не успел закончить молитву как во дворах в Москве зашевелились, задвигались, зашумели.

В полдень через Боровицкие ворота (всего было двое ворот в Москве) выехали и сами князья Юрьевичи. Топот, говор, шум отъезжающих и провожающих; те и другие истово молились, поворачиваясь лицом к старой деревянной церквушке Ионна Предтечи.

Михалко, несмотря на солнечный летний день, в теплом синем кафтане, украшенном серебротканными узорами на рукавах и вороте, трясся в седле, - как только проехали мост через Рачку, попросился на носилки.

Всеволод Юрьевич впервые за целый день улыбнулся: "Давно бы так..." Заплясал конь под князем, он дернул поводья - поскакал (за ним - десятка полтора из его дружины), догнал Осакия Тура, поехал рядом. Старый воевода повернул к нему хмурое лицо и заговорил, рокоча басом: