Разоблачение Тисл Тейт - [60]

– Ха. Я и так достаточно времени провожу с Мэриголд. Не хватало еще, чтобы она пялилась на меня, когда я сплю.

Вот сейчас я могла бы ему все рассказать. Вот сейчас. Пока мы разговариваем о Мэриголд. Я открываю рот, и слова застревают где-то глубоко в горле.

– Я должна… – начинаю я, но Оливер тоже говорит – и громче меня. Его слова заглушают мои.

– Хочешь, прокатимся?

Я не заканчиваю первое предложение, одновременно испытывая облегчение и разочарование в себе.

Ему нужно быть в больнице рядом с сестрой, а мне – дома… Но что мне здесь делать? Ждать новостей от Сьюзан и Эллиота. Просматривать соцсети и блоги, отслеживать, как ужасно мои поклонники восприняли новость. Читать уничижительные электронные письма, которые, без сомнений, уже хлынули в почту. Настоящей работы у меня больше не осталось. Домашних заданий тоже нет, пока отец не в силах снова ими заняться (если такое вообще когда-нибудь случится), – и впервые за несколько лет не существует никаких сроков сдачи «Лимонадных небес». Потому что третья книга никогда не увидит свет.

Я смеюсь. Вся работа по планированию, ссоры с папой по поводу концовки, мозговые штурмы с Эммой и Оливером, планы последних глав, которыми я так гордилась. Все это было впустую.

– Что такого смешного? – спрашивает Оливер, наклоняя голову и изучая меня своими кошачьими глазами.

– Да ничего. И сразу все. Прокатиться было бы классно. Нужна передышка.

Он встает на ноги и кланяется, как настоящий джентльмен, прежде чем подать мне руку. Волосы выбились из-под капюшона и рыжими волнами легли на лоб. Меня тянет убрать их назад, пробежаться по ним рукой, распустить его хвостик, чтобы пальцы утонули в рыжине. Но я сдерживаюсь. Вместо этого я хватаюсь за его руку и встаю.

Он улыбается, я киваю, и мы уходим, откладывая события этого дня подальше на тот срок, который нам еще остался.

Шестнадцать

Оказавшись в небоскребе, Мэриголд не могла заставить себя взглянуть Колтону в глаза.

– Я так устала, – соврала она. – И чувствую себя виноватой в том, что оставила отца одного.

– Это лучший вариант для вас обоих, – сказал Колтон и обхватил ее руками, так похожими на руки Ионы, руками, которые всегда будут напоминать ей о совершенном ею предательстве. – Он бы и сам хотел, чтобы ты нашла маму, если бы обо всем узнал. Кроме того, так у нас будет больше времени побыть вдвоем.

Мэриголд увидела во сне аварию в свою первую полную ночь в потустороннем мире. Но сон изменился. На этот раз ей снилось то, что произошло до аварии, как будто бы мама кричала с водительского сиденья, какая Мэриголд эгоистка, какая она надоедливая и избалованная девочка.

Она именно такие слова ей тогда говорила, так ведь?

Каким-то образом впоследствии Мэриголд забыла эти подробности. Она много чего забыла, например, сколько раз они вот так ругались с мамой, сколько раз она чувствовала мамино разочарование. Она проснулась в слезах и не могла отдышаться, и в ее голове прокручивался по кругу один и тот же ужасный вопрос: «А что, если ее мама вообще больше не хочет ее видеть?»

ОТРЫВОК ИЗ «ЛИМОНАДНЫХ НЕБЕС»,

КНИГА 2: «МЕЖДУ ДВУХ МИРОВ»

– Так ты хотя бы приблизительно знаешь, куда мы едем? Мне просто любопытно.

Мы едем уже около часа: покинули пределы города и выбрались на шоссе, а теперь свернули на петляющую сельскую дорогу, которую я никогда раньше не видела. Изморось закончилась, стоит ясный белый ноябрьский день. Всего несколько последних клочков тумана нависают над деревьями и полями, и сквозь облака проглядывает голубое небо.

– Не очень, – отвечает Оливер. – Просто я почувствовал, что хочу на воздух. Город я люблю, но далеко не уверен, что проживу в нем до конца своих дней.

Я еще даже не думала о том, что будет со мной после колледжа. Просто предполагала, что уеду подальше от дома на время учебы, возможно, вместе с Лиамом или, по крайней мере, туда, где Лиам будет от меня неподалеку, немного отстранюсь от отца, от Мэриголд, но потом мы оба вернемся домой. Лиам всегда говорил, что Филадельфия – это его дом навсегда. Думаю, я и себя представляла в Филадельфии до скончания века, где-то рядом с ним. Но что теперь?

– А я даже не знаю, как отношусь к Филадельфии, – говорю я, сосредотачиваясь на пейзаже за окном, который смазывается по ходу движения. – Я просто чувствую, что сейчас хотела бы куда-нибудь уехать, увидеть что-то новое, познакомиться с разными людьми. Вообще с людьми, потому что последние двенадцать лет я провела на домашнем обучении, дома, с отцом.

– Это ясно, – кивает Оливер. – Легко могу тебя понять. Тебе надо на время куда-то вырваться.

И тут меня посещает новая, чрезвычайно неприятная мысль – и мертвой хваткой вцепляется в мой желудок. У меня были вполне приличные баллы, но я всегда предполагала, что приемные комиссии в университетах будут принимать решение, основываясь на моей литературной карьере. На факте, что я юное дарование. Ведь, выпускаясь из школы, я уже имею в активе две книги – и третья на подходе. Три книги, изданных в престижном издательском доме. Книги, которые продаются в тридцати пяти странах мира совокупным тиражом более десяти миллионов экземпляров. Я не стала беспокоиться по поводу ранних заявок на поступление, потому что при таких достижениях за меня будут бороться все лучшие колледжи страны. То есть боролись бы за меня, поправляю я себя. Потому что теперь никакой борьбы, разумеется, в помине не будет. Никто не станет пытаться переманить меня у конкурентов. Для всех колледжей, в которые я действительно хотела поступить, я буду теперь неприкасаемой.