Разный Филдинг - [2]

Если у фарса и бурлеска весьма солидное прошлое, то целиком достоянием века были "балладная опера" и политическая сатира. С недавних пор старинный "лад баллад" перестроился на сатирическое звучание и стал приметным явлением городского фольклора (хотя это могли быть и авторские сочинения). Сатирическая баллада никому не давала спуску: ее героем мог стать и незадачливый автор, и проштрафившийся политик, и знаменитый разбойник, несколько дней назад окончивший свои дни на виселице. Этот сатирический листок приглянулся входившей в моду "опере-буфф" - и образовалась типично английская "балладная опера". Ее классический образец - "Опера нищего" (1728) Дж. Гея. Поразительна художественная чуткость Филдинга, уже в 1731 г. поставившего свою "Валлийскую оперу, или У жены под башмаком" (позднейшее название "Опера Граб-стрита"), где политические обертоны "ньюгетской пасторали" Гея зазвучали в полный голос. В политических сатирах "Пасквин" (1736) и "Исторический календарь" Филдинг с успехом использовал приемы комедии-репетиции, или, как мы говорим теперь о похожем явлении, "театра в театре". В этом случае актеры буквально на глазах входят в роль, попутно комментатор растолковывает нюансы и намеки. Если в комедиях Филдинг разил распространенные в обществе пороки и критика коррумпированного государственного аппарата и персонально премьер-министра Р. Уолпола все же не выходила на первый план, то в политических сатирах действие разворачивается под знаком - "Все продажны, все подкупны". В театр Филдинга (а у него в это время была своя собственная труппа) зритель шел учиться политической грамоте. В таких обстоятельствах уважающее себя правительство принимает меры, и в 1737 г., под нажимом потерявшего терпение Уолпола, парламент утвердил закон о театральной цензуре. Театр Филдинга был закрыт, сам он отошел от драматургии (три написанные им впоследствии пьесы не в счет: он, случалось, писал их пять в год). "В 1737 году, - скажет полтораста лет спустя Б. Шоу, - Генри Филдинг, самый крупный (если не считать Шекспира) из английских драматургов, писавших между средними веками и XIX столетием, обратил всю силу своего таланта на разоблачение и пресечение взяточничества, свирепствовавшего тогда в парламенте. Уолпол, неспособный управлять без взяток, немедленно заткнул рот театру, учредив театральную цензуру, действующую и поныне. Филдингу, таким образом, был закрыт путь Мольера и Аристофана; он избрал путь Сервантеса - и с той поры английский роман становится гордостью мировой литературы, а английская драма ее позором".

Но в 1737 г. о "пути Сервантеса" еще не было речи: Филдинг определился в Средний Темпл и три года изучал там юриспруденцию, которая и стала его профессией. "Свободным" писателем он не был ни одного дня. Он не станет и "только писателем", поскольку не сможет отдаваться целиком творчеству: Филдинг-публицист - приметная фигура в начале 1740-х годов. Когда после Уолпола к власти пришли "патриоты", тотчас забывшие свои благие программы, Филдинг гневно заклеймил их отступничество в памфлете "Видение об оппозиции" (1742). Не смолкал его голос и позже, когда деятельность на посту вестминстерского мирового судьи подвигла его на роль социального реформатора.

Писателем (точнее - прозаиком) он стал, говорят нам, едва ли не случайно, напечатав в апреле 1741 г. пародию на первую часть романа С. Ричардсона "Памела" - "Шамелу". Понаторев в искусстве бурлеска и язвительного пересмешничества, он не оставил живого места на самовлюбленной и расчетливой буржуазке, обнажив торгашескую подоплеку ее образцового целомудрия. С оглядкой на "Памелу" был начат и роман "Джозеф Эндрус", ставший творческим опровержением Ричардсона. С этого времени он признанный писатель, о чем свидетельствовал и хорошо разошедшийся по подписке трехтомник его сочинений (1743). Половину второго тома заняло "Путешествие в загробный мир", весь третий - "Джонатан Уайлд".

Представления о загробной жизни, должно быть, сдары как мир. В европейской литературной традиции одним из первых сошел в Аид и беседовал с тенями умерших гомеровский Одиссей (Песнь XI). К V в. до н. э. в связи с потусторонним миром оформляется круг эсхатологических представлений ("конечные вопросы"): идея посмертного воздаяния, суд Радаманта, Острова Блаженных, круговорот, то есть переселение, душ. Неоднократно заходит речь о загробном мире у Платона: в "Федоне" подробно рисуется путь души в Аид, изображается топография Тартара и подземных рек; в "Федре" излагается учение о переселении душ; в "Государстве" содержится рассказ о странствии души по царству мертвых, о суде над умершими и о жребии, выбираемом душой для новой жизни на земле; подробно воссоздана обстановка загробного мира в "Горгии". Все это мы встретим и в "Путешествии" Филдинга, и прав пастор Адамс, первый "читатель" "Путешествия", усмотревший в нем влияние Платона. Однако непосредственный его источник - "Разговоры мертвых" и "Правдивая история" Лукиана из Самасаты (ок. 120 - ок. 190). Лукиан был в числе любимых писателей Филдинга и в своем роде образцом: Свифта он называл современным Лукианом. У Лукиана подземный мир, область сугубо серьезная, впервые раскрыл свои богатые смеховые возможности. Созданный им жанр сатирического диалога влился в мениппею, или мениппову сатиру (по имени древнегреческого писателя-сатирика III в. до н. э. Мениппа), и "разговоры мертвых" и изображение преисподней стали разновидностью этого жанра. Здесь нет нужды разбирать его особенности, достаточно назвать некоторые мотивы и структурные характеристики, необходимые для дальнейшего разговора о "Путешествии" Филдинга. Прежде всего, свобода от жизненного правдоподобия, свобода вымысла, тасующего в одном сюжете века и страны и устраивающего самые неожиданные встречи (например, автора со своими героями). Затем исключительные ситуации, в которые сюжет ставит своих героев: ведь только тогда и можно дознаться правды о человеке, испытать эту правду. Испытания закономерно влекут за собой резкую смену положений: падение и возвышение, встреча и разлука, явление истины в парадоксальном облике (добродетельный грабитель, например). Ярчайшая особенность мениппеи - ее злободневный характер, намеки на известные события и известных лиц. Симпатии Лукиана неизменно на стороне угнетенных и неимущих. В своем подземном царстве, где все наконец равны, он с нескрываемым удовольствием показывает некогда всесильных властителей, занятых кто попрошайничеством, кто починкой обуви за гроши.