Разные роли капитана Колотова - [7]

Просторный кабинет на первом этаже, где располагалась канцелярия ГАИ, на несколько дней отдали киношникам. Они там не стали почти ничего менять – все должно быть как в жизни, – только вместо маленького портрета Дзержинского повесили большой, а на противоположную стену портрет Ленина – тоже большой. Гаишники кабинет оставили прибранным, как и полагается дисциплинированным работникам, а Капаров, наоборот, оглядев помещение, распорядился набросать на столы бумаги, папки, скрепки, а вымытые пепельницы наполнить окурками; шторы и вовсе велел снять – для большей сухости кадра.

– Достоверно? – спросил он Колотова, показывая ему кабинет.

– Вам видней, – дипломатично ответил Колотов.

– Я хотел, чтобы вам было видней, – настаивал режиссер.

– А мне все видно, – отозвался Колотов. – Здесь светло.

– Н-да, – неопределенно заметил Капаров. – Ну хорошо, – он подозвал ассистента, вертлявого, парня в мешковатой куртке, взял у него розовую папку. – Вот сценарий, вот ваш герой, ваш текст, – он раскрыл папку. – Ваша роль эпизодическая, с основным действием почти не связана. Просто в одной из сцен герой картины входит в кабинет и застает там своего коллегу, то есть вас за допросом жулика, угнавшего автомобиль. Жулик не хочет сознаваться и называть сообщников, а вы его раскалываете. Понятно? Читайте. Я скоро приду.

Капаров вернулся через полчаса возбужденный.

– Ну как? – спросил он, блеснув творческим зарядом в черных глазах,

– Это неправда, – Колотов отодвинул от себя сценарий.

– Что значит – неправда? – опешил режиссер.

– Мы так не говорим, – сказал Колотов.

– А как вы говорите? – творческий заряд в глазах Капарова растаял, появился нетворческий.

– По-другому.

– Точнее,

– Ну, по-другому, и все.

– У нас консультанты из центрального аппарата. Они что – дилетанты? – В глазах режиссера появилось такое же выражение, как некоторое время назад, когда он задумывал ударить Колотова в живот.

– Нет, конечно, – устало ответил Колотов. – Но все равно это неправда.

– Что конкретно?

– Ну вот, смотрите. – Колотов наклонился над папкой и зачитал: – «Вы будете говорить или нет? – Петров пристально и сурово посмотрел задержанному в глаза. – Лучше признавайтесь сразу. Это в ваших интересах. Суд примет во внимание ваше чистосердечное признание и смягчит наказание. В противном случае ваша участь незавидная. Наш суд строг с теми, кто не хочет осознать своей вины…»

– Ну и что здесь неверного? – Капаров с сочувствием учителя к нерадивому школьнику посмотрел на Колотова.

– Да нет… вроде все верно… – Колотов потрогал лоб, он почему-то был в испарине. – Но… неверно…

– Господи, – режиссер вздохнул. – Ну хорошо, а как бы сказали вы?

Колотов пожал плечами и посмотрел в окно. В стоящую у тротуара «Волгу» быстро усаживались ребята из БХСС.

– Ну подумайте, вспомните, – режиссер присел на краешек стола перед Колотовым. – Как вы допрашиваете? Какие слова произносите? Каким тоном? Как это было в последний раз?

Колотов вспомнил, как он говорил с Питоном, а потом с Гуляем, вспомнил слова и слабо усмехнулся – хорошо говорил, действенно.

– Вспомнили? – обрадовался Капаров, заметив тень усмешки на лице Колотова.

Колотов кивнул.

– Сейчас попробую, – сказал он и сосредоточился. Прошла минута.

– Ну, – торопил режиссер. – Ну представьте, что я преступник.

Колотов встал, посмотрел на Капарова недобро, открыл рот, обнажив крепкие зубы, и замер так, потом выдохнул и сказал:

– Бриться надо каждый день, у вас щетина быстро растет.

– Да? – Режиссер вскинул руку к подбородку, – Действительно. Замотался, не успел…

Колотов сел и насупился.

– Ну? – опять занукал режиссер. – Что же вы?

Колотов молчал и смотрел в окно. Режиссер потрогал еще раз щеки и встал.

– Хорошо, – он сунул руки в карманы, повел плечами, будто озяб. – Это пока терпит. Съемку я назначил на послезавтра. Подумайте, как это можно сделать правдиво, запишите, и послезавтра встретимся. Идет?

Он все-таки осуществил свою мечту, поднялся в кабинет, заперся и накурился вволю. Повеселев, с удовольствием поработал с документами – скопилось много переписки. Потом съездил проверить засаду на Петровской. Оперативники играли с фасовщицей в «дурака», курили длинные иностранные сигареты. Никто не приходил и не звонил – впрочем, как и ожидалось. И только после этого поехал домой.

Маша я пятилетний Алешка смотрели программу «Время». Алешка очень любил эту программу и вместо вечерней сказки насыщался на ночь последними новостями.

– Президент странно ходит, – сказал он, не отрываясь от телевизора. – Наверное, что-то у него с ногами.

– Подагра, – сказал Колотов, снимая пиджак,

– Вернее, остеохондроз, – поправил Алешка.

– Тебе видней, – согласился Колотов.

– Котлеты будешь? – Маша поднялась и направилась на кухню.

– Все равно, – ответил Колотов и посмотрел ей вслед. Халат прилип к ее ногам. «Она тоже странно ходит», – только сейчас заметил Колотов.

– Устала? – спросил он, садясь за стол.

– Есть немного, – не глядя на Колотова, Маша расставляла тарелки. Косметику она смыла, и лицо казалось теперь очень бледным. Маша села напротив. Стянутые назад волосы приподнимали тонкие выщипанные брови и придавали лицу слегка удивленное выражение.