Разноцветная история - [3]
Он скоро вернулся, в руках у него был валенок.
- Это ваш. Я вам его надену, а то помёрзнете. Я знаю вас, вы со стройки.
Он снял свои лыжи, связал с моей и осторожно перевернул меня на них. Пробирались мы медленно.
Мальчик всё время проваливался глубоко в снег. Он был весь белый от снега: от ног до шапки. Снег примёрз к нему. Около воротника от дыхания у него выросли сосульки, и, когда он делал резкое движение, сосульки отрывались и неслышно падали.
- Ты иди, - сказал я ему, - а я подожду.
Мальчик мне ничего не ответил или я просто не слышал, что он ответил…
Я спросил у Ефимовны, кто меня привёз в больницу. Она мне ответила - рабочий на санях. И стал я подумывать, что про мальчика мне приснилось. Ну как мог, на самом деле, мальчик протащить дядю в восемьдесят килограммов столько километров!
- Чего ты там строчишь? - перебила меня Ефимовна. - Ты лучше о себе подумай.
Одна нога переломана, другая обморожена. Докторша из-за тебя совсем извелась, она ведь неопытная.
В крепкую переделку я попал, как видно, и скоро мне не подняться. Болеть плохо и всегда не вовремя.
Не писал четыре дня. Но сегодня у меня радость, и я после этого на свои несчастные ноги не обращаю внимания.
Пришла Ефимовна и сказала:
- Гость к вам. Разрешили на десять минут.
«Ну, - думаю, - кто-нибудь со строительства приехал». Обрадовался.
Дверь тихонько открылась, а никого нет. Медленно так, просто обидно. И вдруг в дверной щели появилась мальчишеская голова, коротко остриженная, с узким разрезом глаз.
Мальчик остановился и не знает, что делать. Я ему руку протянул и крепко сжал.
Ладошка у него маленькая, но крепкая и мозолистая.
- Спасибо, что выручил из беды.
Он ничего не ответил, покраснел и подал мне письма, мамины и твои. Мне даже жарко стало, так я обрадовался, когда увидел ваши письма. Но я отложил их.
- Прости, - сказал я. - Как тебя зовут?
- Петя.
- А меня Алексеем Павловичем. - Я ему это говорю, а он встал и к дверям. - Ты куда?
- Сейчас, - ответил Петя.
Высунулся за дверь и вернулся с небольшим ведёрком:
- Это вам от нашего отряда. - И открыл бумагу, которой было прикрыто ведёрко.
В ведёрке лежала брусника. Свежая. Крепкая. Похожая на сорочий глаз. На меня лесом пахнуло.
- Под снегом собирали, - сказал Петя. - Врач велел, она для больных полезна. Я ведь к вам уже не первый раз, но меня не пускали.
- А как же вы её нашли?
- Силач помог. Лось. Он чует, где она. Разгребёт снег копытом, поест немного и уходит дальше. А мы остатки собираем.
- Лось?
- Да. Мы его Силачом зовём. Вы разве не помните? Когда я вас тащил, он рядом шёл. Он ручной, я его подкармливаю. Людей совсем не боится. И умный-умный. Всё понимает. Он меня провожал до больницы. Сахар любит, сладкоежка.
Дверь открылась, и появилась доктор. Она внимательно посмотрела на Петю и сказала:
- Гостю пора уходить. Ты можешь прийти, мальчик, через два дня.
- Доктор, ещё пять минут, - попросил я. - Мне надо написать несколько слов на работу.
- Хорошо, - ответила она. - Я вам пока помассирую ногу. Это вам не помешает?
Длинные мягкие пальцы доктора забегали по моей ноге, сначала нежно-нежно, еле прикасаясь. Потом сильнее, сильнее, и затёкшие места стали оживать, и тысячи мелких иголок вонзились в мою ногу.
- Готово ваше письмо?
- Готово, - ответил я. - Вот, Петя, передай на строительство. Выручи ещё разок.
Доктор и Петя ушли. А у меня в комнате ещё несколько минуту пахло брусникой, морозным воздухом и какими-то незнакомыми духами доктора. А потом пришла медицинская сестра делать мне уколы, и сразу снова запахло лекарствами.
Папа.
Сегодня опять приходил Петя. Отличный он парень! Чтобы прийти ко мне, ему надо отмахать десять километров. Петя принёс хорошие новости.
Во-первых, начальника строительства со всеми планами вызвали в Петрозаводск. Все ждали, когда же он вернётся, а он не вернулся. Вместо него приехал новый.
Во-вторых, Петин отец, он работает прорабом на строительстве, передал моё письмо о рабочем посёлке новому начальнику. И тот уже назначил группу разведчиков. Они поедут осматривать участок, который я нашёл в лесу. Ясно тебе?
Теперь всё будет нормально. Только начнут без меня. Скоро весна, и нужно начинать строить.
Здравствуйте, мои дорогие и далёкие! Мне стало хуже. Обмороженная нога всё время болит. Ночь и день. Кашляну - отдаётся в ногу, пошевельну рукой - отдаётся в ногу. Кто-нибудь хлопнет дверью посильнее - тоже отдаётся в ногу.
Только что у меня была доктор. Она сказала, что завтра меня будут оперировать:
Операция несложная, я её сама хорошо сделаю. Нечего вызывать хирурга из города.
Я посмотрел в окно. На улице был снежный буран. Третий день я не вижу неба. «Вот почему операция простая и можно не вызывать хирурга, - подумал я. - Разве в такую погоду прилетишь!»
Мне захотелось сказать доктору, что я всё понимаю. Понимаю, что у меня гангрена и мне отнимут ступню на правой ноге. Понимаю, что операция сложная. Понимаю, что она ещё никогда не делала такой операции и нечего ей меня обманывать.
Я взглянул на доктора. Она стояла, крепко сжав кулаки. Костяшки пальцев у неё от этого побелели. •'.Совсем девочка, - подумал я. - А как далеко она заехала!
