Размышления о войне и о книге В. Суворова «Ледокол» - [12]

[Фест, 2006, с. 327]. Как известно, Сталин дал согласие, и все планы Гитлера о предстоящей войне сбылись не без участия Сталина. Примечательно провидческое высказывание по поводу сговора СССР и Германии главы польского правительства Э. Рыдз-Смиглы: «С немцами мы теряем свободу. С русскими мы утратим нашу душу» [Там же, с. 328]. Всё-таки удивительно ясное и чёткое понимание было у главы польского государства о печальной судьбе своего отечества в ближайшее время, оказавшегося между наковальней и молотом. Но от него уже решительно ничто не зависело. Хотя польскому правительству было хорошо известно, что вермахт значительно превосходит польскую армию во всех отношениях, и рассчитывать им на успех при военном столкновении не придётся, но решить возникший кризис мирным путём они отказались.

Наверное, можно согласиться, что политика Германии в тот период не была столь агрессивной, как принято считать. Российский историк С. Переслегин в своей книге «Вторая мировая: война между Реальностями» пишет, что «политика Германии в тот период была последовательна и ясна: при всех правительствах страна стремилась освободиться от Версальских ограничений. Создать сильную армию и вернуть утраченное положение в Европе. Нацистский режим выделяется на общем фоне лишь темпами наращивания военной мощи и нацистской риторикой. Кроме Германии, в европейской войне были заинтересованы Соединённые Штаты Америки и Советский Союз. Для США война была удобным способом возложить на Европу издержки экономического кризиса 1929 г., а для СССР – важным шагом в “собирании российских земель”. Летом 1939 г. война была уже решена, и вопрос стоял лишь, в какой конфигурации она начнётся» [Переслегин, 2007, с. 20]. Но вот что любопытно: «25 августа, через день после заключения российско-германского договора, правительство Н. Чемберлена предоставило Польше гарантии территориальной целостности и заключило договор о военном союзе в случае агрессии. “Поезд” ушёл, и этот запоздалый шаг был обыкновенной истерикой слабого человека и негодного политика Невиля Чемберлена, который наконец-то понял, что его обманули. В своём роде эти обязательства уникальны – никогда ещё ответственный министр Его Величества не произносил подобного: “в случае акции, которая явно будет угрожать независимости Польши и которой польское правительство сочтёт жизненно важным оказать сопротивление своими национальными вооружёнными силами, Его Величество сочтёт себя обязанным немедленно оказать польскому правительству всю поддержку, которая в его силах. По букве и духу этого документа вопрос о вступлении Великобритании в войну должно теперь решать польское правительство”» [Там же, с. 20–21]. Чудеса в решете!

Хрупкий мир неумолимо сползал к мировой войне. Не решив с Польшей территориальный вопрос мирным путём, Гитлер сравнительно легко управился с ней за 17 дней при помощи военной силы. Правительство Польши бежало вначале в Румынию, затем осело в Англии и оттуда дирижировало политическими интересами поверженного польского государства. И после решения польской проблемы двумя диктаторами Польша с 1939 года неожиданно для мирового сообщества стала жертвой двух мощнейших держав – своих соседей, которые разорвали её на две примерно равные части, и она исчезла с карты мира как суверенное государство на шесть лет. Как пишет В. Суворов в своей книге «Ледокол»: «Этим пактом Сталин гарантировал Гитлеру свободу действий в Европе и по существу открыл шлюзы Второй мировой войны» [Суворов, 1993, с. 13]. С первым утверждением можно согласиться, во втором усомниться, и вот почему.

В интересной книге М. Солонина «Мозгоимение» эта ситуация описывается так: «Под давлением новообретённых союзников Англии и США Сталин вынужден был признать “бывшую Польшу” снова существующей и вступить в переговоры с правительством Сикорского. 30 июля 1941 г. было подписано советско-польское межправительственное соглашение. Первый его пункт гласил: “Правительство СССР признаёт советско-германские договоры 1939 г. касательно территориальных перемен в Польше утратившими силу”» [Солонин, 2009, с. 212]. Соглашение предусматривало формирование на советской территории польской армии, которая будет считаться «составляющей частью Вооружённых сил суверенной Польской республики, на верность которой будут присягать её военнослужащие». Специальным протоколом к соглашению предусматривалось, что «советское правительство предоставляет амнистию всем польским гражданам, содержащимся в заключении на советской территории в качестве ли военнопленных, или на других достаточных основаниях» [Там же]. На основании этого протокола 12 августа был издан Указ Президиума ВС СССР об амнистии польских граждан, в том числе «всех военнопленных и интернированных военнослужащих польской армии».

Разумеется, ни сводки Совинформбюро, ни печать и радио не смущали умы советских людей информацией о том, что 30 июля 1941 года Сталин согласился признать «утратившим силу» свой «освободительный поход», в результате которого в восточной части бывшей Польши образовались, так называемые, Западная Украина и Западная Белоруссия. Здесь уместно напомнить, что в сентябре 1939 года и в 1940 году Германия ещё не была готова из-за своего слабого военно-экономического потенциала на серьёзную войну, чтобы двинуться на восток, тем более воевать на два фронта. К тому же должен опровергнуть устоявшееся мнение, что, заключив мирный договор с Германией, Сталин якобы оттянул участие Советского Союза в войне на два года. Какое глубокое заблуждение! Да, благодаря этому договору он присоединил суверенные прибалтийские государства, кроме того Западную Украину, Западную Белоруссию, Молдавию и Бессарабию в единую семью строителей социализма вопреки их воле. Но это, скорее, был подарок Гитлера Сталину за подписанный с ним пакт и секретный протокол, за раздел сфер влияния в Восточной Европе. Самое же худшее для Сталина заключалось в создавшейся общей границе с Германией, в скором будущем сыгравшей зловещую роль в нападении на Советский Союз. В значительной мере Сталин перехитрил Гитлера в этом случае, присоединив обширные земли без военных усилий, тогда как фюреру приходилось почти каждый раз вступать в военный конфликт. В результате Гитлер в мировом общественном мнении – ненасытный агрессор, а Сталин – миротворец и неустанный борец за мир и коллективную безопасность. На первый взгляд, это высший пилотаж Сталина в международной политике, а если серьёзно вдуматься, то блекнут его успехи в политике этих лет, учитывая, каким недальновидным образом он оттягивал войну, даже не подозревая о своей жалкой роли в ней, как политического банкрота, особенно на её первом этапе.