Размышления команданте революции - [32]

В Соединенных Штатах не следовало бы столько говорить об их опасениях в плане того, что могли бы сделать коммунисты на Кубе или в любой другой стране Латинской Америки, Азии или Африки.

Я также попытался поставить наше отношение к коммунизму в контекст, указав, что коммунизм — это нечто большее, чем просто концепция, и что его агенты обладают опасной способностью захватывать власть и устанавливать диктатуры.

Следует подчеркнуть, что он не задал никаких вопросов о сахарной квоте и даже специфически не упомянул об экономической помощи.

Моя оценка его как человека несколько неоднозначна. Однако мы можем быть совершенно уверены в том, что он обладает этими неопределимыми качествами, которые делают его лидером. Что бы мы о нем ни думали, он станет важным фактором в развитии Кубы и, очень возможно, в делах Латинской Америки в целом. Он кажется искренним, но или невероятно наивен в отношении коммунизма, или находится под коммунистической опекой.

Но так как он обладает силой руководителя, о которой я говорил, единственное, что мы можем сделать, это по крайней мере попытаться сориентировать его в правильном направлении».

Так завершается его конфиденциальная памятная записка Белому дому.

Когда Никсон начинал говорить, его было не остановить. Он имел привычку поучать латиноамериканских правителей. Он не набрасывал того, что думал сказать, и не записывал того, что говорил. Он отвечал на вопросы, которые ему не задавали, включал темы только на основе своего предварительного мнения о собеседнике. Даже ученику начальной школы не приходилось выслушивать столько уроков сразу о демократии, антикоммунизме и остальных предметах, связанных с искусством правления. Он был фанатиком развитого капитализма и его господства над миром в силу естественного права. Он идеализировал систему. Другого он не воспринимал, не было ни малейшей возможности вести с ним разговор.

Убийства начались при правительстве Эйзенхауэра и Никсона. Невозможно объяснить, почему Киссинджер воскликнул буквально, что «пролилась бы кровь, если бы стало известно, например, что генеральный прокурор Роберт Кеннеди лично руководил покушением на Фиделя Кастро». Кровь пролилась раньше. Остальные администрации, за некоторыми исключениями, продолжали ту же политику.

В памятной записке начальника подразделения западного полушария ЦРУ Дж. С. Кинга от 11 декабря 1959 года говорится дословно следующее: «Тщательно проанализировать возможность уничтожить Фиделя Кастро… Многие хорошо информированные лица считают, что исчезновение Фиделя в большой степени ускорило бы падение правительства…»

Как признавалось ЦРУ и сенаторским комитетом Черча в 1975 году, планы убийства возникли в 1960 году, когда намерение покончить с Кубинской революцией было отражено в президентской программе в марте того года. Памятная записка, составленная Дж. С Кингом, была направлена генеральному директору ЦРУ Аллену Даллесу с припиской, где ясно просили утвердить эту и другие меры. Все были приняты и встречены с благосклонностью, особенно предложение об убийстве, как видно из следующего примечания к документу, подписанного Алленом Даллесом и датированного следующим днем, 12 декабря: «Утверждается рекомендация, содержащаяся в абзаце 3».

В проекте книги с подробным анализом рассекреченных документов, составленном Педро Альваресом-Табио — директором Бюро по вопросам истории Государственного совета, — сообщается, что «до 1993 года органы кубинской государственной безопасности раскрыли и обезвредили в целом 627 заговоров с целью покушения на жизнь Главнокомандующего Фиделя Кастро. Эта цифра включает как планы, достигшие какой-либо стадии конкретного исполнения, так и те, которые были нейтрализованы на начальном этапе, а также другие попытки, о которых различными путями и по различным причинам было публично сообщено в самих Соединенных Штатах. Сюда не включено множество случаев, которые нельзя было проверить, поскольку имеются только свидетельские показания некоторых участников, а также, конечно, планы, возникшие после 1993 года».

Ранее из доклада полковника Джека Хоукинса — командира военизированных подразделений ЦРУ во время подготовки к вторжению в бухте Кочинос — стало известно, что «штаб военизированных подразделений изучил возможность организации штурмовых сил большего масштаба, чем маленькие силы на всякий случай, запланированные ранее.

Считалось, что эти силы высадятся на Кубе после развертывания эффективных действий сопротивления, включая активные силы партизан. Следует указать, что в этот период партизанские силы с успехом действовали в Эскамбрае. Было задумано, что высадка штурмовых сил после того, как деятельность по сопротивлению станет повсеместной, ускорит общее восстание и вызовет массовое дезертирство из рядов вооруженных сил Кастро, что значительно способствовало бы его свержению.

Концепция использования амфибийных и воздушно-десантных штурмовых сил была проанализирована на заседаниях Специальной группы в ноябре и декабре 1960 года. Хотя группа не приняла определенного решения в отношении использования этих сил, она также не возражала против того, чтобы их развитие продолжалось в целях возможного использования. Президент Эйзенхауэр был проинформирован об этой идее представителями ЦРУ в конце ноября того же года. Президент выразил желание, чтобы все действия, которые уже проводились соответствующими отделами, энергично продолжались».