Размышления команданте революции - [16]

Мужчина. Обед надо приносить из дому, приносят еду и едят прямо там, под солнцем, каждый живет как может.

Молодой человек. Кто много работает, должен есть достаточно. Хозяин сахарного завода живет припеваючи, чего только у него нет, а мы тут мучаемся.

Женщина. Я очень голодала. Часто ложилась спать голодной, иной раз не было ничего ни мне, ни чтобы дать дочке; иногда я искала соль, ее было легче всего найти.

Эхидиу Перейра. У тебя два-три ребенка, и если себя не беречь, можно умереть с голоду, денег на жизнь не хватает.

Ивете Кавалканти. Здесь нет зарплаты, за очистку одной тонны сахарного тростника дают восемь реалов; зарабатываешь то, что нарубишь, нарубишь тонну, получишь восемь реалов, твердой зарплаты нет.

Женщина. Зарплата? Про это я не знаю.

Режиналъду Соуза. Иногда они платят деньгами. Сейчас они платят деньгами; а вот зимой платят бонами.

Женщина. Боны, ты работаешь, он записывает все на бумажке, затем дает ее человеку, чтобы тот отоварился в магазине. Человек не видит денег, которые зарабатывает.

Жозе Луиз. Управляющий делает с людьми, что захочет. Вот я пришел к нему, чтобы узнать среднюю норму сахарного тростника, а он не захотел. То есть в этом случае он силой заставляет людей работать. Таким образом человек работает на предприятие бесплатно.

Кловис да Силва. Это для нас смерть! Человек полдня рубит сахарный тростник, думает, что что-то получит, а когда тот идет замерять, то оказывается, что работа ничего не стоила.

Натанаэл. Здесь рабочих возят на грузовике для перевозки скота, с ними обращаются хуже, чем с хозяйской лошадью, потому что когда хозяин везет свою лошадь на грузовике, он ставит ей воду, посыпает пол опилками, чтобы лошадь не повредила копыта, дает сено, выделяет человека, чтобы ее сопровождать, а рабочие — пусть едут, как могут: зашел, закрыл дверь, и дело с концом. Они обращаются с рабочими, как с животными. «Про-Алкоол» не помогает рабочим, он помогает только поставщикам сахарного тростника, помогает хозяевам и обогащает их все больше, потому что если бы он создавал рабочие места для рабочих, для нас это было бы самое главное, но он не создает рабочих мест.

Жозе Поурену. Вся эта власть в их руках, потому что в палате — штата и федеральной — у них есть политик, который представляет эти сахарные заводы. Некоторые хозяева — депутаты, министры, родственники хозяев сахарного завода, они создают эту ситуацию для хозяев, для владельцев сахарных заводов.

Мужчина. Похоже, что наша борьба никогда не кончится. У нас нет отпуска, тринадцатой зарплаты, все утрачено. Кроме того, нам в обязательном порядке не доплачивают четверть зарплаты, на это мы покупаем одежду к новому году и одежду для детей. Они ничего этого нам не дают, и мы видим, что положение становится все тяжелее.

Женщина. Я зарегистрированная рабочая, и никогда я не имела права ни на что, ни на больничный лист. При беременности у нас есть право на отпуск по беременности, но у меня не было этого права, семейной гарантии; у меня также не было тринадцатой зарплаты, я всегда получала что-нибудь, но потом уже больше ничего.

Мужчина. Вот уже 12 лет, как он не платит ни тринадцатой зарплаты, ни отпускных.

Мужчина. Нельзя болеть, работаешь день и ночь на грузовике, на рубке тростника, по ночам. Я лишился здоровья, я был крепкий.

Рейнальду. Однажды я был в тапочках, и когда на рубке замахнулся мачете, я ударил себя по пальцу, порезал его, мне пришлось бросить работу и вернуться домой.

Молодой человек. Сапог нет, все работают так, многие босиком, нет никаких условий. Говорили, что сахарный завод подарит сапоги. Неделю назад он порезал себе ногу (показывает), потому что нет сапог.

Молодой человек. Я был болен, проболел три дня, ничего не получил, мне ничего не заплатили. Пошел к врачу, попросил больничный лист, но мне его не дали.

Молодой человек. Был один парень, что приехал из «Макужи». Во время работы ему стало очень плохо, его вырвало. Трудишься, выкладываешься, солнце печет, а люди не железные, тело не выдерживает.

Валдемар. Этот яд, который мы используем (он имеет ввиду гербициды), вызывает много болезней. Разных болезней: рак кожи, костей, он проникает в кровь и подрывает здоровье. Человека тошнит, он даже может упасть.

Мужчина. В период между уборками практически не г работы.

Мужчина. Надо делать работу, которую дает хозяин, потому что сами знаете, если не сделаешь… Мы не командуем, это они командуют. Если тебе дают задание, надо его выполнять.

Мужчина. Я здесь жду, что когда-нибудь смогу иметь кусочек земли, чтобы окончить свою жизнь вот так, в поле, чтобы суметь набить себе живот и животы моих детей и внуков, которые живут здесь со мной.

Есть ли что-нибудь еще?

Конец документального фильма.

Никто более меня не может быть благодарен за это свидетельство и за презентацию Марии Луизы, которые я только что резюмировал. Это наводит меня на воспоминания о первых годах моей жизни, о возрасте, когда люди обычно очень активны.

Я родился в латифундии, где выращивали сахарный тростник, частной латифундии, окруженной с севера, востока и запада огромными площадями, находившимися во владении трех американских транснациональных корпораций, которые в целом имели более 250 тысяч гектаров земли. Рубили вручную зеленый тростник, тогда не использовали ни гербицидов, ни даже удобрений. Плантация могла служить более 15 лет. Рабочие руки были такими дешевыми, что транснациональные корпорации зарабатывали много денег.