Размагничивание кораблей Черноморского флота в годы Великой Отечественной войны - [29]

При передаче оставшихся по линии УК ВМФ дел по размагничиванию кораблей И. В. Климовым Б. И. Калганову в акте были перечислены выполненные по заказам УК ВМФ работы на БТЩ «Мина», «Трал», «Щит», «Гарпун», а также на СКР «Шторм» и «Шквал». Смонтированные на этих кораблях размагничивающие устройства не в полной степени компенсировали их магнитные поля и требовали дополнительного безобмоточного размагничивания, что было отмечено мной[49].

В годы Отечественной войны мне неоднократно приходилось наблюдать, как командиры отдельных кораблей старались не начинать никакого серьезного дела в понедельник, а тем более 13-го числа. И все окружающие относились к этому с пониманием, а начальства либо делало вид, что не замечает, либо добродушна журило «виновников». Во всяком случае, я ни разу не-слышал, чтобы кто-либо был за это наказан. Вспоминается эпизод, происшедший зимой 1942 г. на одном из БТЩ, стоявшем в Батуми. Прибыл я на корабль около 18 часов для проведения контрольных измерений магнитного поля и регулировки работы размагничивающего устройства после боевых повреждений и ремонта корабля.

Выход корабля на выполнение нового боевого задания был назначен на 23.00. После того как я определил объем работ и сообщил командиру, что все работы будут закончены до выхода корабля в море, он был раздосадован и спросил, нельзя ли закончить работы не к 23.00, а к 24.00, с тем чтобы корабль вышел в море не в понедельник, а уже во вторник. Я сказал, что работы будут закончены к 23.00 и нет необходимости из-за меня переносить выход корабля. С тем я и пошел работать. Часа через два начал уговаривать меня и замполит. Они с командиром действовали так энергично, их аргументы были настолько убедительны, что я не устоял, и была сообщено оперативному дежурному штаба ВМБ, что работы по размагничиванию будут закончены в 24.00. Одновременно запрашивалось «добро» на выход корабля в море в 00.05. Согласие было получено.

Впоследствии с этим командиром БТЩ мы много раз встречались, и я понял, что в этом отношении он своего мнения не изменил.

В один из последних дней апреля 1942 г. на Батумском рейде я производил контрольные измерения и регулировку размагничивающего устройства на госпитальном судне «Грузия» — одном из пассажирских теплоходов крымско-кавказской линии мирного времени. Все каюты и помещения, ранее предназначавшиеся для пассажиров, теперь были оборудованы для перевозки раненых из Севастополя на Кавказ.

Мы привыкли работать на военных кораблях, когда в измерениях магнитного поля нам помогали краснофлотцы из состава экипажа. Теперь же экипаж состоял, главным образом, из девушек — бывших студенток медицинских институтов, медсестер и врачей. Даже в боцманской команде был только один мужчина — сам боцман, а остальные девушки. В первые часы мне непривычно было смотреть, как молодые женщины переносили тросы и шланги магнитометра. Это был тяжелый, не женский труд, но приходилось это делать.

По окончании размагничивания «Грузия» ушла в Севастополь за ранеными. Это был ее последний рейс. Во время приемки раненых она была потоплена в Южной бухте вражеской авиацией, несмотря на то что на ней были яркие, отличительные знаки госпитального судна.

После захвата Керчи и Феодосии противник сосредоточил огромное количество войск и военной техники под Севастополем и начал наступление[50]. Огромную работу по доставке пополнения войск и военных грузов защитникам Севастополя и эвакуации раненых выполняли санитарные транспорты из числа пассажирских теплоходов Черноморского пароходства мирного времени — «Абхазия», «Грузия» и др. Например, с начала обороны Одессы и Севастополя и до середины апреля 1942 г. «Абхазия» вывезла 27 тыс. раненых, доставила 70 тыс. человек пополнения и более 40 тыс. т боезапаса и вооружения[51].

10 июня 1942 г. в Севастополе погибла «Абхазия», а 13 июня — «Грузия»[52]. Последний поход «Абхазии» описан врачом этого судна в книге «Гибель теплохода «Сванетия»»[53].

В эти же дни крейсера «Красный Крым» и «Ворошилов», а затем и «Молотов» в сопровождении эскадренных миноносцев под флагом командира отряда легких сил капитана I ранга Н. Е. Басистого доставили защитникам Севастополя подкрепление, боезапас, вооружение, продовольствие и эвакуировали раненых.

Еще один поход из Новороссийска в Севастополь 15 июня 1942 г. совершил крейсер «Молотов». На этот раз вход в Северную бухту был затруднен, так как к этому времени были разрушены инкерманские створные огни.

Крейсер загружали у Килен-площадки, под артиллерийским обстрелом. На корабле были убитые и раненые. Сам корабль вел артиллерийский огонь. Приняв более трех тысяч раненых и около двухсот женщин — жителей Севастополя, крейсер отправился в обратный путь[54].

По пути из Новороссийска в Севастополь и обратно корабли подвергались ожесточенным атакам самолетов-бомбардировщиков, торпедоносцев и торпедных катеров. Только искусное управление кораблями и меткий огонь зенитчиков позволили уклониться от прямых попаданий авиабомб и торпед.

С каждым днем доставлять в Севастополь подкрепление, военные грузы и эвакуировать раненых становилось все труднее, потери защитников города не восполнялись. 19 июня 1942 г. войска противника прорвались к Северной бухте. Теперь наши корабли могли заходить только в небольшую Камышовую бухту. Об огромных трудностях последних рейсов в осажденный Севастополь рассказал в своей книге командир лидера «Ташкент» В. Н. Ерошенко