Разлучница - [37]

Он встал с дивана, пульс его учащенно бился.

– Я не просил тебя заботиться обо мне. Не просил готовить мне завтрак. Ведь мы договорились – между нами нет ничего, кроме сексуальных отношений.

Маделин вышла в гостиную из кухни. Теперь он мог видеть ее бледность и эти темные круги под глазами… Ему захотелось прикоснуться к ней. Утешить ее. Но ведь именно он был источником ее боли. Было бы очень странно, если бы он причинял ей боль, а потом сам пытался бы облегчить ее.

– Да, договорились. Ведь именно я выдвинула эти условия, не так ли? Но… это забавно, и я не ожидала этого, но ты… ты излечил меня, Алексей, – сказала она, и голос звенел от переполнявших ее чувств. – Много лет я носила в себе чувство злобы. Я злилась на то, что случилось со мной в моем прошлом, но больше всего злилась на саму себя. Я застряла там, считая себя той маленькой девочкой, которую никто не любит, которая посмела завести роман с женатым мужчиной. В результате к чувству злости прибавилось еще и чувство вины. Именно такой я тогда была. Но ты все изменил.

– Нет. Я ничего не изменил, Мэдди. – Он просто был еще одним человеком, который использовал ее. И если он не расстанется с ней, то будет использовать и впредь.

Алексей открыл рот, чтобы сказать эти слова, а затем велеть ей уйти. Но сердце его так больно сжалось, что он не смог проронить ни слова.

Мэдди продолжала настаивать на своем:

– Нет, изменил! Я понимаю, мне нельзя было влюбляться в тебя – ты меньше всего на свете подходишь для этого, – но я все-таки… влюбилась. Я люблю тебя. Именно ты показал мне – любовь существует на свете. И любовь нельзя использовать для того, чтобы подавлять другого человека и манипулировать им. Ты не используешь любовь против меня. Я знаю, ты не сделаешь этого.

– Твое доверие ко мне неуместно, – прорычал он. – Как и твоя любовь.

Маделин опустила глаза, больно прикусив губу:

– Конечно, ты не собираешься вставать передо мной на колени и клясться мне в вечной любви, Алексей. Я совсем не жду этого. Но это не означает, что мы не можем оставаться вместе.

– Мне кажется, ты меня не понимаешь, – сказал он, проигнорировав боль, кольнувшую его в сердце и отдавшуюся во всем теле. – Мне не нужна твоя любовь. Я не хочу ее.

– Алексей… – Она шагнула к нему.

– Стой! Мэдди, ведь ты хотела только секс – и больше ничего! И ты его от меня получила. Больше я тебе ничего не могу дать. Я не собираюсь ни на ком жениться, меня устраивают любовницы. И устраивают до тех пор, пока они податливые и доступные.

Он видел, как свет в ее глазах погас.

Боль в его сердце стала невыносимой. Но если он не сделает это сейчас, если не заставит ее теперь уйти, то она будет страдать еще больше. И что может предложить эмоционально травмированный мужчина такой женщине, как Мэдди? Она сама была эмоционально травмирована. Теми людьми, которые должны были заботиться о ней…

Он не мог дать ей ничего, кроме собственных комплексов, собственной боли. Собственной слабости, недостойной мужчины.

– Для меня не имеет значения, какие проблемы есть у женщины, если секс с ней меня вполне удовлетворяет.

Она отпрянула от него, будто он ее ударил. И ему потребовалось усилие, чтобы остаться на месте. Не дотронуться до нее, не утешить, не поцеловать…

Он не имел права делать это. Не имел права требовать любви от такой женщины, как Мэдди, когда не мог предложить ей ничего взамен. Но как же он хотел этого! Больше всего на свете…

Она взглянула на него, яростно заморгав.

Мэдди не сломается, во всяком случае не сейчас. Он знал это. Она слишком сильная. Или слишком упрямая. А может быть, и то и другое.

– Ты прав, Алексей. Я… недооцениваю себя. Я заслуживаю того, чтобы быть любимой, а не только любить. Я любила других всю мою жизнь, и единственный человек, который возвращал мне любовь, – мой брат. Все остальные просто брали то, что я предлагала, и использовали мою любовь против меня. В результате я всегда думала – у меня что-то не в порядке. И никогда не считала, что заслуживаю большего. А сейчас считаю.

Глубоко вздохнув, Маделин положила руку на живот, будто он болел. Возможно, так оно и было? Его собственная боль явно была реальной.

– Ты знаешь, ирония состоит в том, что я узнала это от тебя. Ты раскрыл для меня мою ценность. Оказалось, я представляю большую ценность, чем думала. И главное во мне – это не мои ошибки, а нечто гораздо большее. Родители все время показывали мне, что я ничего для них не значу. Зато ты показал – я значу очень многое. И я всегда буду благодарна тебе за это. И не только за это, – сказала она, повернувшись в сторону спальни, по-видимому намереваясь взять свою одежду. – Это обидно. Мне кажется, ты не уверен не только во мне, но и в себе. Ты недооцениваешь нас обоих. У нас могло бы быть совместное будущее, но ты боишься протянуть руку и взять его.

Алексей закрыл глаза, стараясь не замечать пронизывающей боли в своем сердце.

– Нет, Мэдди. У нас нет будущего. Нет ничего…

Он обещал быть честным с ней. Всегда. И он нарушил свое обещание.

Она вздрогнула, согнув плечи, и скрылась в спальне.

Он стоял посредине гостиной и ждал.

Когда Маделин появилась вновь, она была одета и сумка перекинута через плечо.