Разговоры ученого с Учителем - [35]
А кроме того, сознание -- не только свет, но и тот, кто смотрит.
у. Понятно. Действительно, при освещении можно и не смотреть. А если смотришь машинально, не отделяя себя от того, на что смотришь, -- не видеть. Видеть начинаешь только при нарушении плавного течения дел. Так Я -- это "тот, кто смотрит"?
У. Нет. Обычно "смотрят" представители Я -- те обитатели человека, которым Я даровало на время исполнение своих обязанностей -- право быть "психическими я".
у. "Психические я"?.. Это то, что Ассаджоли называл "субличностями", а Гурджиев -- "множественными я"? Например, такие внутренние персонажи, как я-мыслитель, я-лентяй или я-обжора?..
Понятно, что любая реализуемая человеком идея -- существо и что человек -- целая колония существ. Но кто из этих существ представляет Я? И на основании какого "мандата"? И что значит -- "Я даровало исполнение своих обязанностей"?
У. Я принимает ответственность то за одно, то за другое существо. И этим передает им свои полномочия -- делает их "психическими я".
у. Значит, Я присутствует не само, а "в лице своих послов"?
У. Да, в психике само Я появляется редко. Но, как орган духовного тела, Я действует постоянно.
у. Ну что ж... Что духовное тело -- не что-то мистически-уникальное, а вполне обыденная "часть" человека -- это я, кажется, понял. Но как представить его в работе?
Как оно -- этот кристалл-линза и фонарь-глаз (хорошо еще, что не фонарь под глазом), который и освещает, и смотрит на человека, -- как эта штука развивает человека?..
Какие идеи и как оно осваивает? Как оно создает из них индивидуальную идею? И как оно эту индивидуальную идею реализует? И как растит духовную вещь?
Просто какой-то клубок вопросов! И с чего начинать его распутывать?..
У. С самого важного -- с освоения.
у. Ты говорил в прошлый раз про освоение. Но, по правде говоря, я не очень понял, что это такое...
У. Происходящее в человеке освоено им в разной степени: от незнаемого через только знаемое (происходящее) к делаемому.
Незнаемое -- это то, что происходит "само собой", -- человек не отдает себе отчета, что все это в нем происходит. И конечно, о незнаемом человек не говорит.
у. То есть незнаемы такие вещи, как кровообращение или пищеварение, -в общем, почти вся работа "биохимического завода" физического тела.
А что значит только знаемое?
У. То, о чем человек знает, что это с ним ПРОИСХОДИТ, хотя он и не ДЕЛАЕТ этого.
у. Например, боль или отдышка.
О них говорят "у меня...": "У меня болит голова" -- то есть как бы "голова моя", но вместе с тем она существует отдельно от меня -- не говорят же "Я болю головой".
И тогда понятно, что такое делаемое. Это то, где появляется "я". "Я забиваю гвоздь" -- так говорят о делаемом. То есть делаемое -- это то, за что Я приняло ответственность.
Так значит, когда Я принимает ответственность за нечто, оно тем самым осваивает идеи, реализуемые этим "нечто"?
У. Не совсем. Освоение начинается, уже когда незнаемое становится только знаемым. Принятие ответственности -- это следующий, и очень важный, шаг. Шаг, который меняет очень многое в осваиваемой идее. Который меняет очень многое в духовной вещи. А значит -- и в индивидуальной идее.
у. А что меняется в идее оттого, что Я принимает ответственность за ее реализацию? Ведь она и так реализовывалась.
У. Прежде всего, увеличивается сила ее "пружины". Когда слабое существо "хватается" за крупную идею, ему не реализовать ее без помощи более сильного. А в человеке сильнее всех духовное тело.
у. То есть чем более освоено действие, тем оно эффективнее?..
Значит, если, например, мне "умом" хочется написать книгу, важную для других, но непосильную для "ума", я должен пропустить это желание через себя и привлечь к его реализации самые сильные, духовные силы?
У. Да. Без этого у тебя ничего не выйдет.
у. А что еще меняется?
У. Принятие ответственности помещает идею в "печь", в которой человек "переплавляет" разные идеи.
у. Ты хочешь сказать, что человек может "переплавлять" только идеи, с которыми он себя отождествляет?
У. Конечно. Сами по себе они слишком разные -- все эти заимствованные мнения, стремления, вкусы, идеалы, принципы, правила...
у. Понятно. Действительно, например, если ребенок слышит, что быть жадным плохо, и даже верит в это и в то же время жалеет товарищу, скажем, машинку, обе идеи -- жадности и щедрости -- живут в нем вместе, не мешая друг другу. Но когда ребенок говорит себе: "Я хороший, я не жадный", а затем "Я не дал машинку. Значит, я жадный", он пропускает обе идеи через себя, и они начинают взаимодействовать.
И понятно, что принятием ответственности Я объединяет человека. Я берется за работу (реализацию идей) разрозненных "обитателей" человека и тем самым "отнимает" у них эту работу: делает их работу своей и как бы "завоевывает", подчиняет их себе.
А как принятие ответственности меняет духовную вещь?
У. Берясь за реализацию идеи, Я принимает на себя обязательство довести дело до конца. И тем самым вводит в духовную вещь задачу, которая обязательно должна быть решена.
у. И после ни остановиться, ни вернуться назад невозможно? И не важно, сколько это дело потребует времени?
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Настоящая монография посвящена проблеме противодействия афганскому наркотрафику, с которой мировое сообщество столкнулось после распада СССР и который стал питательной средой для международных террористов, религиозных экстремистов, политических авантюристов, совершивших летом 1999, 2000 годов вооруженное вторжение в южный регион Кыргызстана.
"В настоящее время большая часть философов-аналитиков привыкла отделять в своих книгах рассуждения о морали от мыслей о науке. Это, конечно, затрудняет понимание того факта, что в самом центре и этики и философии науки лежит общая проблема-проблема оценки. Поведение человека может рассматриваться как приемлемое или неприемлемое, успешное или ошибочное, оно может получить одобрение или подвергнуться осуждению. То же самое относится и к идеям человека, к его теориям и объяснениям. И это не просто игра слов.
Лешек Колаковский (1927-2009) философ, историк философии, занимающийся также философией культуры и религии и историей идеи. Профессор Варшавского университета, уволенный в 1968 г. и принужденный к эмиграции. Преподавал в McGill University в Монреале, в University of California в Беркли, в Йельском университете в Нью-Хевен, в Чикагском университете. С 1970 года живет и работает в Оксфорде. Является членом нескольких европейских и американских академий и лауреатом многочисленных премий (Friedenpreis des Deutschen Buchhandels, Praemium Erasmianum, Jefferson Award, премии Польского ПЕН-клуба, Prix Tocqueville). В книгу вошли его работы литературного характера: цикл эссе на библейские темы "Семнадцать "или"", эссе "О справедливости", "О терпимости" и др.
Эта книга — сжатая история западного мировоззрения от древних греков до постмодернистов. Эволюция западной мысли обладает динамикой, объемностью и красотой, присущими разве только эпической драме: античная Греция, Эллинистический период и императорский Рим, иудаизм и взлет христианства, католическая церковь и Средневековье, Возрождение, Реформация, Научная революция, Просвещение, романтизм и так далее — вплоть до нашего времени. Каждый век должен заново запоминать свою историю. Каждое поколение должно вновь изучать и продумывать те идеи, которые сформировало его миропонимание. Для учащихся старших классов лицеев, гимназий, студентов гуманитарных факультетов, а также для читателей, интересующихся интеллектуальной и духовной историей цивилизации.
Занятно и поучительно прослеживать причудливые пути формирования идей, особенно если последние тебе самому небезразличны. Обнаруживая, что “авантажные” идеи складываются из подхваченных фраз, из предвзятой критики и ответной запальчивости — чуть ли не из сцепления недоразумений, — приближаешься к правильному восприятию вещей. Подобный “генеалогический” опыт полезен еще и тем, что позволяет сообразовать собственную трактовку интересующего предмета с его пониманием, развитым первопроходцами и бытующим в кругу признанных специалистов.
Монография посвящена исследованию становления онтологической парадигмы трансгрессии в истории европейской и русской философии. Основное внимание в книге сосредоточено на учениях Г. В. Ф. Гегеля и Ф. Ницше как на основных источниках формирования нового типа философского мышления.Монография адресована философам, аспирантам, студентам и всем интересующимся проблемами современной онтологии.
М.Н. Эпштейн – известный филолог и философ, профессор теории культуры (университет Эмори, США). Эта книга – итог его многолетней междисциплинарной работы, в том числе как руководителя Центра гуманитарных инноваций (Даремский университет, Великобритания). Задача книги – наметить выход из кризиса гуманитарных наук, преодолеть их изоляцию в современном обществе, интегрировать в духовное и научно-техническое развитие человечества. В книге рассматриваются пути гуманитарного изобретательства, научного воображения, творческих инноваций.