Разговоры на песке. Как аборигенное мышление может спасти мир - [7]

Я излагаю базовые понятия аборигенной космологии, затем ищу паттерны, потом устанавливаю их связь с устойчивостью – всё это в свободной форме, которую не стоит воспринимать буквально. Для меня важнее не изложить факты, а заставить задуматься. Мой текст вступает в диалог с читателем, приглашая его к совместному размышлению, поэтому я часто использую местоимение первого лица двойственного числа. Оно широко распространено в аборигенных языках, но в английском языке его нет; поэтому я перевожу его как «оба-мы» – когда мои пальцы набирают эти буквы на клавиатуре, мои губы произносят: Ngal.

Для выработки решений сложных проблем нужны разные точки зрения и формы мышления, посему нам стоит делать это вместе, связываться с максимальным числом других «обоих-нас» и образовывать тем самым сети динамического взаимодействия. Я не даю экспертных заключений, а просто иначе ставлю вопросы и смотрю на вещи. У меня хорошо получается стимулировать связующее мышление, но я не гожусь в авторитеты ни по одному из вопросов, затронутых в этой книге; моя точка зрения носит маргинальный характер даже в моей собственной общине. Но ведь именно в маргинальных, окраинных зонах почва особенно плодородна.

Я надеюсь, что с этой переходной позиции оба-мы сможем увидеть то, что было упущено, заметить какой-то аспект паттерна творения и провести некоторые мыслительные эксперименты, чтобы понять, куда этот паттерн может нас привести. Это хорошо получалось у Эйнштейна, который редко заходил в лабораторию и просто говорил: «Если это так, то это так» и создавал такие симуляции в пространстве Времени сновидений, благодаря которым складывались невероятно сложные и точные доказательства и решения. В этом пространстве даже то, что он воспринимал как свою величайшую ошибку, впоследствии оказалось его величайшим открытием. Это не так уж сложно. А если мы застрянем, то позовем на помощь ехидн.

Начать нам следует с первых вопросов, которые неизменно становятся препятствием на пути к знанию. Кто это – настоящие Коренные народы? Кто из них является носителем настоящего Аборигенного знания, и какие аспекты этого знания могут помочь сегодня в разработке устойчивых систем?

Мальчик-альбинос

Оба-мы идем тропами песен с Клэнси Маккелларом, сказителем из людей вангкумара (Wangkumarra). По ландшафту песен и историй пролегают древние тропы Времени сновидений, запечатленные в наших умах и телах и в отношениях со всем, что нас окружает: это знание хранится в каждом водном потоке и в каждом камне. Мы проходим там, где встречаются Квинсленд, Южная Австралия и Новый Южный Уэльс. Клэнси находит тропы моих предков и показывает, где мои истории соединяются с его.

И у него, и у меня кожа не очень темная – возможно, по этой причине он уделяет особое внимание персонажам-альбиносам. Белая женщина-сова со светлой кожей и волосами становится Gubbiwarlga, или Мудрой женщиной, а затем превращается в кварц. Мальчик-альбинос подвергается травле и унижениям в своей общине, которая изгоняет его. Когда мы добираемся до скальной площадки, построенной мальчиком-альбиносом, у меня перехватывает дух. В изгнании он не шлялся без дела, а упорно трудился, не покладая рук.

По всей площадке располагаются массивные покрытые резьбой и отполированные каменные плиты, которые мальчик поместил на стоящие камни, уложенные в кучи или расставленные рядами. На этой огромной площадке, представляющей собой солнечный календарь, на котором отмечены времена года и движения небесных тел, их больше, чем оба-мы можем сосчитать. Я не могу понять, почему я не слышал об этом месте раньше и почему оно не так известно, как Стоунхендж. Я кладу руку на один из камней и чувствую, как с земли по нему поднимается глубокий «дуум», резонирующий в плече и спускающийся в мое нутро, – похоже, только что я получил ответ на свой вопрос.

Это не археологический памятник, который нужно раскапывать и изучать. Площадка по-прежнему пустынна. Мальчик всё еще здесь, возможно, он не рад непрошенным гостям. Это никакой не монумент. Это место живо. Каждый камень одушевлен и наделен разумом – впрочем, в нашем мировоззрении это справедливо для всех камней. Вдалеке располагается секретная пещера, на полу которой выложена миниатюрная копия площадки. Говорят, что люди, умеющие работать с камнями, могут молниеносно перемещаться между такими местами, которые соединены с каменными композициями по всему континенту.

Позднее, во время солнцестояния, я стою у Вурди Юанг в штате Виктория: эта каменная композиция в форме буквы С отражает движение солнца в течение года. Со смотрового камня, расположенного ниже на холме, я гляжу, как солнце опускается за опознавательный камень наверху композиции, луна встает прямо за мной, а Венера, Юпитер, Сатурн и Марс выстраиваются вдоль одной тропы. Тут речь идет не только о небесных телах, образующих упорядоченную линию, но и о тысяче различных историй, которые сливаются воедино, и об узоре (pattern), который они создают в диалоге между землей, небом и мною. Знание этих историй субъективно – то, как тот или иной человек обладает им в конкретный момент времени и в конкретном месте, представляет собой уникальную точку зрения, которая священна; это коммуникация, связующая земной лагерь и небесный лагерь, людей и разумный космос. Оба-мы присутствуем здесь, но видим разные истории.