Разговор в аду между Макиавелли и Монтескье - [59]

Монтескье

До беседы с вами мне был неведом и дух законов, и дух финансов. Я благодарен вам за то, что вы просветили меня в обеих областях. Теперь в ваших руках величайшая власть современного мира — деньги. С их помощью вы можете приобрести почти все, что только пожелаете. Владея столь чудовищными средствами, вы можете, вне всякого сомнения, творить великие деяния. Теперь-то вы наконец делом докажете, что, как вы говорите, «добро может проистекать из зла».

Макиавелли

Я, в самом деле, хотел доказать вам это.

Монтескье

Пожалуйста, начинайте!

Макиавелли

Самым значительным из моих благих свершений станет мир в стране, который я подарю своему народу. При моем правлении дурные инстинкты будут подавляться, добрые люди вздохнут свободно, а злые задрожат от страха. Я возвращу свободу, достоинство и силу стране, которая до моего прихода к власти была разделена на отдельные партии.

Монтескье

Поскольку вы столь многое уже изменили, не удалось ли вам изменить и смысл этих слов?

Макиавелли

Свобода вовсе не означает распущенности, равно как и достоинство и сила не заключаются в бунте и беспорядках. Мое царство, умиротворенное внутри, приобретет славу вне своих границ.

Монтескье

Насколько далеко за их пределами?

Макиавелли

Я буду вести войны, причем во всех четырех сторонах света. Я, словно Ганнибал, перейду Альпы, я, словно Александр, буду вести военные действия в Индии, словно Сципион, — в Ливии. Я пройду со своими войсками от Атласа до Тауруса, от берегов Ганга до Миссисипи, от Миссисипи до Амура. Передо мной распахнутся ворота Великой китайской стены. Мои победоносные легионы в Иерусалиме возьмут на себя охрану гроба Господня, а в Риме — охрану наместника Божия на земле. Шаги мои станут вздымать пыль инков в Перу, в Египте они пройдут маршем по пеплу Сезостриса, в Месопотамии — по пеплу Навуходоносора. Я как наследник Цезаря, Августа и Карла Великого на берегах Дуная отомщу за поражение Вара[44], на берегах Балтики — за постыдное поражение норманнов.

Монтескье

Прошу вас, прекратите! Если вы намерены отомстить за поражения всех великих полководцев, вы никогда с этим не покончите. Я не смогу вас сравнить с Людовиком XIV, к которому Бyало обратился со следующими словами: «Великий король, прекрати побеждать, иначе я прекращу описывать твои победы». Это сравнение будет не в вашу пользу. Признаюсь вам, что ни один военный герой прошлого или нового времени не может с вами сравниться.

Однако об этом и не ведется речи. Война как таковая все же является злом. В ваших руках она служит лишь тому, чтобы терпеливо сносить еще большее зло — я имею в виду несвободу. Где же таятся во всем этом добрые дела, которые вы обещали совершить?

Макиавелли

Здесь не существует никаких недоразумений. Слава сама по себе уже великое благо. Она — лучшее помещение капитала. Монарх, пожинающий плоды славы, обладает и всем остальным. Его боятся соседние государства, он — арбитр Европы. В его кредитоспособности никто не смеет усомниться, поскольку, хотя вы и сказали, что победы не приносят с собой ничего, власть никогда не отказывается от своих прав. Делаешь вид, что речь идет чисто об идейных противоречиях, скрываешь свои подлинные интересы — и в один прекрасный день ты продвинулся так далеко, что овладел провинцией, владеть которой хотел, и заставляешь побежденных платить дань.

Монтескье

Совершенно естественно, что, имея такую систему, действуешь таким образом, пока эту власть удерживаешь. В ином случае игра в солдатики была бы слишком неумной.

Макиавелли

Так-то вот! Вы видите, наши мысли начинают понемногу сближаться.

Монтескье

Да, они так же близки друг другу, как близки Атлас и Таурус. Поведайте, какие великие свершения вы осуществите еще в своей империи.

Макиавелли

Я не отказываюсь столь безоговорочно от сравнения с Людовиком XIV, как вам это показалось. У меня обнаружатся многие черты, сближающие с этим монархом. Я, как и он, стану возводить грандиозные строения, однако мое честолюбие в этой области зайдет еще дальше, равно как и честолюбие самого прославленного монарха. Я продемонстрирую народу, что я могу снести огромные здания и сооружения, на постройку которых когда-то были затрачены столетия, и возвести их заново всего за несколько лет. Дворцы моих монархических предшественников будут снесены, чтобы вновь быть возведенными по новым планам и придать городам более привлекательный облик. Вы даже представить себе не можете, насколько такие сооружения привязывают народы к своим правителям. Можно было бы сказать, что народы прощают своему монарху то, что он разрушает их законы, строя вместо них красивые дома. Впрочем, вы сейчас увидите, что эти сооружения служат особенно важным целям.

Монтескье

Будете ли вы заниматься чем-нибудь еще, кроме строительства?

Макиавелли

Вы несколько торопитесь. Число великих деяний не безгранично. Я прошу вас признать, что от Сезостриса до Людовика XIV или до Петра двумя главными делами, которыми занимались великие монархи, были война и строительство.

Монтескье

Это, пожалуй, верно; однако повсеместно существовали абсолютные монархи, которые занимались тем, что издавали хорошие законы, содействовали исправлению нравов и укоренению простоты и скромности. Существовали монархи, которые посвящали себя наведению порядка в финансах и экономике, которых заботило то, чтобы после их смерти их народам остались порядок, мир, прочные социальные устройства, а иногда даже свобода.