Разговор с Вождем - [86]

Выругавшись под нос, Александр перевернулся на бок, вытаскивая из трофейного подсумка запасной магазин и стараясь при этом держать боковым зрением ситуацию на дороге. Подзажившая за эти дни рука слушалась плохо, но все же слушалась, и ему удалось достаточно быстро перезарядить оружие. Однако чертова немецкая «машинка» начала капризничать – затвор напрочь отказался взводиться, сколько капитан ни дергал за торчащий слева рычажок. Все-таки заело! Пилот растерянно вытащил только что присоединенный магазин, как вдруг услышал за спиной вой автомобильного мотора.

Обернувшись, капитан с тоской заметил катящий в его сторону полугусеничный бронетранспортер, почти такой же, что застыл впереди, только размерами поменьше. Над лобовым бронелистом торчал кожух пулеметного ствола, возле которого маячил силуэт стрелка. Вот и все, теперь точно приплыли… Немцы даже близко подъезжать не станут, долбанут очередью, а потом ребят на обочине расстреляют, с высоты боевой машины они как на ладони. И неведомый пулеметчик не поможет, сектор обстрела не тот, с его позиции броневик просто не виден, кусты заслоняют.

Однако Захаров ошибся, и неминуемая гибель неожиданно обернулась не менее неожиданным спасением. Не доехав до лежащего на дороге Еременко нескольких метров, немецкий бэтээр внезапно остановился, на миг скрывшись в облаке поднятой колесами и гусеницами пыли. Мгновение – и курсовой пулемет ожил, лупя длинными очередями по застывшему в полусотне метров впереди собрату. Инстинктивно пригнувшийся Захаров видел, как пули разнесли обе фары, с визгом срикошетировали от наклонного капота, прошлись по боевой рубке в районе приоткрытых по-походному бронезаслонок смотровых окошек. Дав еще пару очередей, пулемет замолчал, чутко поводя стволом из стороны в сторону. Ну и как это понимать?

Понимать ничего не пришлось: лихо перемахнув через борт, из бронетранспортера выскочил танкист в черном комбезе и шлеме советского образца. Осмотревшись, он пригнулся, видимо опасаясь ответного огня, и порысил к капитану, на бегу передергивая затвор автомата, в точности такого же, что был в руках капитана. Захаров напрягся, разворачивая свое оружие, однако боец заранее замахал рукой:

– Свои, не боись! Гляди, не стрельни сдуру, авиация! Ты ж летун, верно?

«А ведь и точно, наш, – пораженно подумал капитан, медленно поднимаясь на подрагивающие от постепенно спадающего нервного напряжения ноги. – Ничего себе наши танкисты живут, уже на трофейной технике по немецким тылам разъезжают как у себя дома. Хотя почему, собственно, «как»? Мы тут у себя дома и есть…»

– Угу, пилот-истребитель. А ты кто таков будешь?

– А я, стал быть, танкист, как видишь. Ты… – В этот момент Гаврилов разглядел за отворотом летного комбинезона командирские петлицы и торопливо поправился, приняв нечто вроде строевой стойки: – То есть, простите, товарищ капитан, вы здесь откуда?

– Давай потом поговорим, хорошо? – помотал гудящей от всего произошедшего головой комэск. И первым протянул руку: – Александром меня зовут. Много вас?

– Степан, – представился танкист. И добавил с самым серьезным выражением лица: – Много, аж целый броневик, едва поместились. Я да мехвод. Двое, короче. Эти тоже с тобой? – Он мотнул головой в сторону настороженно зыркающих в их сторону Головко с Иськовым.

– Со мной, – кивнул летчик, призывно махнув артиллеристам рукой. – К своим уж который день пробираемся. Раненый у нас, потому и идем медленно.

– Ну, это-то понятно, все мы тут братья по несчастью, – помрачнел Гаврилов. – Ладно, уходить нужно, так что давайте грузитесь в машину, а я пойду немцев проверю, вдруг выжил кто. – Он мрачно кивнул на парящий разбитым мотором – несколько пуль все-таки пробили прикрывавший радиатор бронещит – транспортер.

– Только осторожно, там, в кустах, – Захаров показал примерное направление, – еще один… наш. Если бы не он, не разговаривать нам с тобой. Нас почти накрыли, а тут он из пулемета им в борт засадил, вот и…

Со стороны бронетранспортера неожиданно раздался гулкий удар взорвавшейся внутри гранаты, из открытого сверху корпуса выметнулся вверх клуб мутно-сизого дыма. Что-то металлически лязгнуло, и следом за сдавленным вскриком сухо хлопнуло несколько пистолетных выстрелов. Танкист с пилотом синхронно вскинули оружие, но стрелять не пришлось: из-за бронемашины выступил человек в советской военной форме – знаков различия с такого расстояния рассмотреть не удавалось – и помахал рукой с пистолетом:

– Эй, славяне, не стреляйте. Командиры есть? Подходите, поговорить нужно. Не боись, бэтэр я подчистил, контроль провел, кончились фрицы!

Захаров хлопнул танкиста по плечу, кивнув в сторону тащащих носилки артиллеристов:

– Степа, будь другом, помоги мужикам, а я схожу, с нашим спасителем познакомлюсь.

– Может, мне с вами? – засомневался Гаврилов, многозначительно кивнув на висящий на плече автомат, но капитан помотал головой.

– Справлюсь. Грузитесь, сам же сказал, что уходить нужно, немец по дорогам постоянно ездит, не ровен час, нарвемся. Максимум пять минут – и нас тут нет, как не было…

Незнакомец не стал дожидаться, пока Александр подойдет к бронетранспортеру, и двинулся навстречу. Теперь уже можно было рассмотреть, что одет он в форму батальонного комиссара – гимнастерку с красными звездами на рукавах и парой шпал на петлицах и заправленные в донельзя пыльные хромовые сапоги синие бриджи. Гимнастерка была перепоясана портупеей, на поясном ремне которой висела незнакомого вида кобура, определенно не отечественная, и капитан на всякий случай внутренне напрягся. На вид незнакомцу было лет сорок или около того.