Разговор с душой - [150]

Неправильная постановка ценностей, где человек для самоощущения себя правильным и хорошим питается псевдодуховным, а оно тем самым укрепляет тело, а не душу. Возникает ощущение, что я вроде делал духовное доброе дело, но результат его другой. После этого укрепляется тело. Эту теорему можно рассмотреть и с обратной стороны, где в материальном человек должен стремиться к альтруизму, а происходит все наоборот. Он держится и дорожит благами, сбережениями, вещами, которые приносят ему телесное удовольствие, не желая делиться телесным. Он хочет держать это максимально близко к себе. Человек склонен резко реагировать на попытку покуситься на материальное, готов уколоть, вспылить даже за мысль о материальном альтруизме. Самое материальное, что есть в человеке, – это еда, удовольствие и все то, что наиболее близко к телу. Человек должен легко отдавать телесное удовольствие в случае необходимости, не должен стонать, вопить, если не получил привычного удовольствия, например, утром не выпив любимый кофе с булочкой.

Когда начинает хотеться чего-то очень сильно, желание становится сложно преодолимым, явным, жизненно необходимым, а невыполнение его представляется мировой несправедливостью. Вероятно, я выделил душе слишком мало времени, наполняя прежде всего тело, которое быстро укрепляется в своих желаниях. Тело не нужно учить уверенности и твердости, оно быстро захватывает те границы и части, отведенные под духовное. Обычное переедание может существенно перевесить чашу весов и сделать телесные желания более яркими и твердыми, а отказ от них – неприемлемым и несправедливым. Важно всему найти правильный ракурс, обрести равновесие в телесном и духовном.

Здоровье и еда

Крепость человеческого тела, его здоровье являются обязанностью и заботой каждого из нас. Но где граница заботы, где желание порадовать себя и свои желания? Желанием избежать нападок на тело, обойти всевозможные препятствия между телом и душой и прийти к некоторому компромиссу является неготовность отказаться от чего-то вкусного и очень «необходимого». Это напоминает некоторых политиков, которые из-за своей неуверенности пытаются дружить со всеми, а в итоге с ними никто не дружит. Такая деликатность вовсе не попытка обрести мир и дружбу, а слабость, неуверенность в своих намерениях и действиях. Боязнь создает такой же выбор, но без личного участия. Просто побеждает в неуверенности тот, кто будет более уверен, чем я сам. Как правило, тело более уверенный и дерзкий игрок.

Проблема голода в наше время не столь актуальна, как раньше. Современное общество перестало уделять внимание этой проблеме, и забота о пропитании переросла в попытку получить из еды что-то большее, чем просто белки и углеводы: сделать запас, заправить себя немного с горочкой, взамен 60 литров заливается 80 литров с надеждой на то, что это может пригодиться. Много раз я ловил себя на мысли о том, что возможности поесть не будет, нужно наедаться впрок. Редкое, но очень обильное застолье становится обязательным и спасающим меня от голодного обморока. Более предпочтительно иногда не есть долго, оправдывая это большой занятостью, а позже устроить пир, накидав в себя суточную порцию уставшего и требующего заправиться с запасом.

Любовь к запасу – любовь к безопасности, комфорту, ведь если делать, то лучше с запасом, который часто превосходит норму, ожидаемую организмом. Иногда приходится слышать, что человек питается всего лишь два, а то и один, но при этом обладает явным пузиком, который не скрыть под рубашкой. Генетическая склонность как оправдание раскрывается только за смачным обеденным столом, где в космических дозах съедается все, что попадается под руку. С трудом получается пережить шведский стол – место, где можно есть все. Без внутреннего ограничения ты склонен выбегать в центр застолья, как бешеный пес на лужайку, просто не задумываясь, чего и в каком количестве тебе нужно, задача – сделать запас!

Внутреннее наполнение создает общие тенденции в мире, где общественное видение того, что нужно хорошо питаться, служит оправданием, которое помогает стирать границы, сколько нужно съесть, чтобы просто прожить день. Приходится слушать много страшных историй, где какое-то ограничение в еде приводит к инвалидности, утрате здоровье или вовсе смерти. Так, помню свой первый воскресный день, когда отменил утренний завтрак, сместив его на время обеда, хотя всю жизнь привык плотно есть по утрам. В 11 мог еще и перекусить, а в час дня был обед. Столкнувшись с этой ситуацией, я подумал: «Умру с голода!» – ведь часть дня придется обходиться без еды, это изрядно пугало. Это говорит о том, насколько далеко от реальности внутреннее ощущение в потребности есть, когда добровольный отказ от еды на полдня воспринимается смертельным вызовом.

Благодаря ежедневной привычке питаться, как часы, я склонен терять понимание, сколько пищи мне нужно. Конечно, можно считать каллории и рассчитывать их затраты, которые использую за день, но это как поиски предмета без каких-то опознавательных знаков, словно гибкая, неустойчивая линейка. Существенная внутренняя заинтересованность не всегда работает как надо. В это время я далек от понимания, что и сколько мне нужно. Привычное состояние казалось верным в силу ежедневности, оно сопровождало меня с детства, что затрудняло понимание, где мой идеал. И хотя кажется, что питание – зона святая и неприкосновенная, на самом деле это – связующая тела человека и его ощущений, его власти и доминирования. Говорят, что человек, способный контролировать два внутренних позыва и держать их под наблюдением, может преодолеть все остальное, более слабое в себе.