— Все эти книги, за исключением нескольких, — Танчич указал на небольшую стопу, которая лежала на его рабочем столе, — принадлежат хозяину замка.
Танчич взял одну из своих личных книг и протянул Яношу:
— Вот возьми, прочитай, тебе понравится! Это книга о крестьянском мальчике. Называется «Ма́ти Лу́даш».
— А кто же её сочинил?
— Писатель Михай Фа́зекаш.
— А то, что вы читали на берегу, тоже он написал? — спросил Янош, принимая книгу.
— Нет. То были стихи Ша́ндора Пе́тёфи.
Янош впервые услышал это имя. А между тем Петёфи был уже признанным и любимым поэтом. Он писал вдохновенные патриотические стихи и горячие статьи и в них говорил о том, что необходимо бороться за национальное освобождение страны, за то, чтобы крестьяне сбросили с себя феодальный гнёт. Героями его стихотворений были те, к кому он их обращал, — простые люди Венгрии. На Петёфи обрушивалась критика, им возмущались дворяне, но передовая молодёжь сплачивалась вокруг него, предчувствуя в нём своего будущего вождя.
Янош пытливо оглядывал книжные полки. Танчич догадался, о чём думает юноша.
— Ты хотел бы почитать стихи Петёфи? — Не дожидаясь ответа, Танчич открыл дверцу шкафа.
Янош смутился.
Танчич взял с полки томик.
— К сожалению, я не имею права дать тебе книгу, принадлежащую графу, но я прочту тебе ещё одно стихотворение Петёфи:
В степи родился я, в степи живу,
Большого дома я не наживу,
Но есть загон, скакун, есть вороной —
Ведь я табунщик альфельдский степной.
Я без седла на жеребце скачу
Туда-сюда, куда ни захочу.
Зачем седлу трепаться подо мной?
Ведь я табунщик альфельдский степной.
Рубашку белую, холщовые порты
Ты, роза алая, мне подарила, ты!
Эх, роза, будешь ты моей женой —
Табунщицей альфельдскою степной!
[22]Лицо Яноша зарделось. Снова услыхал он слова поэта, будившие в нём знакомые чувства. То говорил он о любви к матери, родине, к домику и саду, где протекало детство, то о степном приволье, об альфельдских табунщиках.
До поздней ночи оставался Янош в гостях у писателя, слушал его рассказы о том, что довелось Танчичу повидать и перечувствовать во время скитаний по родной и чужим странам.
В полном смятении вернулся юноша в мастерскую. За короткий период времени он дважды столкнулся с событиями, которые резко изменили его жизнь.
Незаслуженная обида и оскорбление, нанесённые теми, кому он верно служил, впервые заставили Яноша по-иному взглянуть на своих хозяев и пробудили в нём чувство человеческого достоинства, до того только теплившееся в глубоких душевных тайниках бесправного крестьянского мальчика. Новым крутым поворотом на жизненном пути Яноша была встреча с Танчичем. Совсем иным представлялся ему теперь огромный мир. Всё казалось гораздо труднее, сложнее, и будущее рисовалось полным неожиданностей, препятствий, опасностей.
Глава тринадцатая
На крутом повороте
Столярные работы в замке подходили к концу, и Янош с грустью думал о предстоящей разлуке с Михаем Танчичем. Доведётся ли когда-нибудь вновь встретиться? «Я-то его не забуду, пока жив! Мне есть чем его помянуть!» И Яношу захотелось подарить своему учителю и другу резную трубку, чтобы она напоминала ему о рыбной ловле на берегу Кульпы. Долго придумывал он узор, немало вечеров провёл и над резьбой. И в конце концов наступил вечер, когда Бронзино, взяв в руки готовую трубку, внимательно осмотрел её и сказал:
— Ничего. Неплохо. Можешь нести…
Танчич пришёл в восхищение от подарка:
— Да у тебя, брат, талантище! Как ты живо изобразил иву, раскинувшую ветви над нашим обрывом! И даже умудрился уместить на таком маленьком кусочке и живописную извилину берега в этом месте. Вот не думал, что на маленькой поверхности трубки можно изобразить столько чудес! Спасибо, голубчик! Ты доставил мне большое удовольствие.
Трубка сыграла немалую роль в дальнейшей судьбе Яноша. Танчич показал её Видовичу и попросил его помочь юноше совершенствовать своё мастерство. Видовичу тоже понравилась работа Яноша. Прошло немного времени, и, вызвав Яноша к себе, управляющий сказал:
— Ты, я вижу, можешь работать самостоятельно. Мне нужна точная копия вот с этой буковой шкатулки. — Видович взял ящичек для драгоценностей с туалетного столика жены и подал Яношу. — Если резьба будет такая же тонкая, как на трубке господина Бобора, я велю Герману положить тебе жалованье мастера…
С этого дня Янош не отрывался от инструмента. Он любил делать замысловатую резьбу, да вдобавок его подхлёстывало обещание управляющего.
И действительно, работа удалась Яношу на славу. И Герман и Никколо похвалили ученика, с нетерпением ожидая, что скажет Видович.
А Видович, не скрывая удовлетворения, похвалил Яноша в присутствии рабочих и, взяв осторожно шкатулку обеими руками, сказал:
— Думаю, что и госпожа Вейль, для которой предназначена шкатулка, останется довольна.
Герман хитро подмигнул Яношу:
— Клюнуло? Теперь жди награды…
Рабочие поужинали, улеглись спать. Янош лёг на свою скамью. Но сегодня он почему-то никак не мог согреться. Герман накинул на него свой тулупчик. Спать юноше не хотелось. В ушах стоял шум, а в голове мысли роились и будто шептались. Минуты быстро текли, а сон всё не приходил. Янош закрыл глаза, силясь уснуть. Вдруг за дверью раздался чей-то голос:
