Разгневанная река - [15]
Х. проклинал вероломство японцев. В Лангшоне, сказал он, все еще неспокойно. В Динька коммунисты подняли народ, и ни легионеры, ни войска до сих пор ничего не могут сделать.
Здесь, в Баттамбанге, тоже тревожно. Нас круглые сутки держат в казармах. Я толком так и не знаю здешних мест. Видел только, что деревья здесь высокие, прямые, толщиной в обхват, но лес редкий, по нему свободно проедет повозка. Куда ни глянешь, всюду пагоды с остроконечными крышами, а деревни прямо утопают в садах. На каждом шагу бонзы в желтых одеждах. Дома деревянные, на сваях. Мужчины, как и женщины, носят юбки — «саронги».
12.XI. Из Сайгона нагнали солдат, все злые, ругаются. Их, оказывается, отправили так внезапно, что не дали даже собраться в дорогу.
13.XI. В Южном Вьетнаме явно что-то произошло. Недаром французы так поспешно перебросили несколько тысяч сайгонских солдат на сиамский фронт. А в Сайгон из Северного Вьетнама прибыли новые подразделения.
17.XI. Встретил Фабиани. Он теперь младший лейтенант, будет моим начальством.
23.XI. Нас посылают в Митхо усмирять коммунистов. Значит, там действительно заваруха. Получен приказ губернатора Южного Вьетнама: «Пленных не брать!» Во рту горечь от вчерашней попойки, к ужину не притронулся. Легионеров тоже возвращают! И конницу. В народе их зовут «всадниками». Отборные головорезы. Ходят эти франты в красных шапочках, за спиной — карабин, у пояса — сабля. Такому «всаднику» зарубить человека — раз плюнуть.
28.XI. Прибыли в Митхо 23-го ночью. По приказу командования наш батальон разделили на группы, которые придали частям легионеров и французов, расквартированным в уездах. Опасаются, как бы вьетнамцы не сыграли с ними шутку.
Каждый день слышишь: в таком-то уезде коммунисты подняли народ, в таком-то перебили стражу и чиновников. И это не только в провинции Митхо. И в Шадеке и в Кантхо то же самое. Правда, в Митхо, пожалуй, жарче. 26-го наше подразделение прибыло в Б. Т. — уездный центр в Митхо. Небольшой поселок на берегу канала, с виду довольно мирный. Когда входили, уже смеркалось. И административные здания, и жилые дома были забиты легионерами и сенегальцами. Жителей не было видно, верно, разбежались. Изредка попадались старики и дети. Отыскал какой-то дом, вошел. В комнате темно, у очага сидят старик и старуха. Смотрят на меня и молчат, а в глазах — ненависть. Всю ночь раздавались такие вопли, что у меня мурашки по спине бегали. Потом узнал: жандармы из второго отделения допрашивали в блокгаузе арестованных — стариков, женщин и даже детей. Спустя неделю коммунисты попытались захватить поселок. Их было несколько сотен. Вооруженные только копьями и ножами, они до рассвета отчаянно дрались под своим красным знаменем с желтой звездой посредине. Но наши еще до атаки успели подготовиться — получили подкрепление и наглухо заперли городские ворота. Битва была не на жизнь, а на смерть. К утру повстанцы все же отступили. Раненых и убитых унесли с собой, так что их потери неизвестны.
Весь день 27-го были заняты карательной операцией. Не могу писать без отвращения и стыда. Толпы наших солдат и офицеров, словно стадо диких зверей, врывались в окрестные села и буквально истребляли все живое. Утром, еще до начала операции, самолеты морской авиации забросали села бомбами. Затем туда выслали «всадников», следом за которыми двинулась пехота. Путь «всадников» был отмечен дымом пожарищ, растянувшихся на десятки километров. Автоматные очереди не смолкали. Вошли в одну из деревенек на берегу канала, она уже почти превратилась в пепел, только черный остов какого-то дома еще торчал посреди пепелища, от которого ползли клубы удушливого дыма. Воздух был пропитан гарью. От пальм на месте бывшей деревни остались одни обугленные стволы. Под одним из них сидел легионер с сигарой во рту. Он подозвал Биго и показал куда-то. Оба расхохотались. Биго пошел посмотреть поближе, я тоже заинтересовался, что там. К черному стволу пальмы был привязан старик. В руках он держал чью-то отрубленную голову. Старик весь обмяк, почти висел на веревках. По бороде у него текла вязкая слюна. Подошли ребята из моего подразделения, стали кричать ему что-то в ухо. Он открыл глаза, красные, мутные, страшные глаза безумца. Я распорядился, чтобы старика развязали. Он бессильно рухнул на колени и повалился навзничь, не выпуская из рук окровавленной головы. Я поспешил уйти, но на берегу увидел картину еще ужаснее. По каналу плыли десятки обезображенных тел. В багровой от крови воде колыхались пряди женских волос.
В какое бы село мы ни входили, везде одно и то же: сожженные дома, трупы убитых! Оставшихся в живых людей сгоняли в одно место и окружали штыками. В одной деревне мой Биго собрал таким образом больше десяти семей, приказал всем лечь ничком на землю и сцепить на затылке руки. Затем принялся поджигать дома. Того, кто отрывал от земли голову, чтобы хоть украдкой взглянуть на свой дом, тут же пристреливали. Но вряд ли существует что-либо более гнусное и подлое, чем расправы с девушками. Фабиани — просто скот! В Лангшоне он бежал, как трусливый пес, а здесь… Какой кровожадный выродок!
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Повесть "Линия фронта прочерчивает небо", вьетнамского писателя Нгуен Динь Тхи, опубликованая в Роман-газете № 23 (621) 1968По традиции этот номер «Роман-газеты» открывается портретом автора. Всмотритесь в лицо Нгуен Динь Тхи: как оно хорошо. В нем и душевная сила, и мужество, и великое благородство. Когда я впервые увидел Тхи, меня поразило именно его лицо: что-то было в этих чертах от героев вьетнамского эпоса, какими их воссоздали умельцы по лаку и дереву. Помню, в ту первую встречу Тхи говорил, что своеобразными символами сегодняшнего Вьетнама стали винтовка и велосипед.
Роман-газета №23(621) 1968По традиции этот номер «Роман-газеты» открывается портретом автора. Всмотритесь в лицо Нгуен Динь Тхи: как оно хорошо. В нем и душевная сила, и мужество, и великое благородство. Когда я впервые увидел Тхи, меня поразило именно его лицо: что-то было в этих чертах от героев вьетнамского эпоса, какими их воссоздали умельцы по лаку и дереву. Помню, в ту первую встречу Тхи говорил, что своеобразными символами сегодняшнего Вьетнама стали винтовка и велосипед. У всех за спиной винтовка: у крестьян, стоящих по колено в воде на рисовом поле, у рыбаков, осторожно ведущих свои джонки вдоль лесистых берегов, у рабочих… А велосипед? Он способен пройти там, куда не проникнет ни автомашина, ни двухколесная вьетнамская фура, а при дополнительной бамбуковой раме может взять треть тонны.
Сборник исторических рассказов о гражданской войне между красными и белыми с точки зрения добровольца Народной Армии КомУча.Сборник вышел на русском языке в Германии: Verlag Thomas Beckmann, Verein Freier Kulturaktion e. V., Berlin — Brandenburg, 1997.
Ященко Николай Тихонович (1906-1987) - известный забайкальский писатель, талантливый прозаик и публицист. Он родился на станции Хилок в семье рабочего-железнодорожника. В марте 1922 г. вступил в комсомол, работал разносчиком газет, пионерским вожатым, культпропагандистом, секретарем ячейки РКСМ. В 1925 г. он - секретарь губернской детской газеты “Внучата Ильича". Затем трудился в ряде газет Забайкалья и Восточной Сибири. В 1933-1942 годах работал в газете забайкальских железнодорожников “Отпор", где показал себя способным фельетонистом, оперативно откликающимся на злобу дня, высмеивающим косность, бюрократизм, все то, что мешало социалистическому строительству.
Американского летчика сбивают над оккупированной Францией. Его самолет падает неподалеку от городка, жители которого, вдохновляемые своим пастором, укрывают от гестапо евреев. Присутствие американца и его страстное увлечение юной беженкой могут навлечь беду на весь город.В основе романа лежит реальная история о любви и отваге в страшные годы войны.
Студент филфака, красноармеец Сергей Суров с осени 1941 г. переживает все тяготы и лишения немецкого плена. Оставив позади страшные будни непосильного труда, издевательств и безысходности, ценой невероятных усилий он совершает побег с острова Рюген до берегов Норвегии…Повесть автобиографична.
Эта книга посвящена дважды Герою Советского Союза Маршалу Советского Союза К. К. Рокоссовскому.В центре внимания писателя — отдельные эпизоды из истории Великой Отечественной войны, в которых наиболее ярко проявились полководческий талант Рокоссовского, его мужество, человеческое обаяние, принципиальность и настойчивость коммуниста.
Роман известного польского писателя и сценариста Анджея Мулярчика, ставший основой киношедевра великого польского режиссера Анджея Вайды. Простым, почти документальным языком автор рассказывает о страшной катастрофе в небольшом селе под Смоленском, в которой погибли тысячи польских офицеров. Трагичность и актуальность темы заставляет задуматься не только о неумолимости хода мировой истории, но и о прощении ради блага своих детей, которым предстоит жить дальше. Это книга о вере, боли и никогда не умирающей надежде.