Раздражающие успехи еретиков - [34]

— Он не «хвастался» этим! — огрызнулся в ответ Клинтан.

— О, да, он это сделал! — возразил Тринейр. — Я уже прочитал отчеты, Жэспар. Он гордился тем, что сделал!

— Конечно, гордился! — глаза Клинтана вспыхнули презрением. — Они были еретиками, Замсин. Еретики, ты понимаешь? Они были врагами самого Бога, и они заслужили именно то, что получили!

— Некоторым из них было всего восемь лет, Жэспар! — впервые на памяти Клинтана кто-то перегнулся через стол и закричал на него. — Как, во имя Шан-вэй, ты собираешься убедить кого-нибудь с работающими мозгами, что восьмилетний ребенок был еретиком? Не сходи с ума!

— Они были детьми еретиков, — проскрежетал Клинтан. — Их родители были ответственны за то, что поставили их в такое положение, а не я! Если ты хочешь обвинить кого-то в их крови, обвиняй Кэйлеба и Стейнейра!

— Чарисийцы собираются опубликовать эти отчеты, Жэспар. Ты понимаешь, что это значит? Они собираются опубликовать документы, те самые слова, которыми Грейвир и его… его сообщники сами записали для протокола в точности то, в чем их обвиняли чарисийцы! — Тринейр впился взглядом в своего коллегу. — Не могу придумать более эффективной пропаганды, которую мы могли бы им преподнести, если бы попытались!

— А я говорю, пусть публикуют! — в ответ огрызнулся Клинтан. — Я уже добился признаний и от этих ублюдков, некоторых из них!

— О? — глаза Тринейра внезапно стали намного холоднее. — Может быть, это те признания, которые Рейно вымучил из заключенных-чарисийцев, которых ты тайно перевел в Зион, не сказав об этом нам остальным?

Клинтан дернулся, и канцлер с отвращением покачал головой.

— Я знаю, что ты великий инквизитор, Жэспар. Знаю, что у тебя повсюду есть агенты, больше, чем я мог бы иметь. Но не совершай ошибку, думая, что я глуп или что у меня нет собственных агентов. Конечно, я знал о твоих приказах Рейно!

— Тогда, если ты не согласен с тем, что я делал, ты должен был сказать об этом в то время! — даже Клинтан, казалось, понял, что его реплика прозвучала на удивление неубедительно, и Тринейр фыркнул.

— Я не великий инквизитор, — отметил он. — Что касается меня, если бы ты смог добиться признаний от некоторых из них, это могло бы, по крайней мере, смягчить катастрофу, в которую, как я уже боялся, может превратиться Фирейд. Конечно, даже у меня не было причин подозревать весь масштаб катастрофы, которую вы с Грейвиром приготовили для нас, не так ли?

Клинтан сел обратно, откинулся на спинку стула и угрюмо посмотрел на него.

— Как ты сказал, не ты великий инквизитор, а я. И суть в том, Замсин, что я сделаю все, что Бог потребует от меня как от своего великого инквизитора.

— Если это означает, что несколько невинных людей будут вовлечены в кровопролитие, спровоцированное их собственными родителями, тогда это произойдет. И прежде чем ты расскажешь мне что-нибудь еще о Грейвире или других инквизиторах в Фирейде, позволь мне указать тебе, что без богохульства, без раскола, подталкиваемого проклятыми чарисийцами, ничего этого не произошло бы! Прости меня, если я кажусь немного более озабоченным будущим Божьей Церкви и защитой душ Божьего народа, чем благополучием нескольких десятков еретиков-чарисийцев или их жалких отпрысков!

На мгновение Тринейр выглядел так, как будто он буквально вот-вот взорвется. Все тело канцлера, казалось, задрожало, и нейтрального наблюдателя можно было бы извинить за то, что он подумал, что видит молнии, мерцающие на концах его волос. Но затем, очевидно, спокойствие одержало верх.

Это так похоже на тебя — винить во всем чарисийцев, Жэспар, — ледяным тоном подумал он. — Все это началось с тебя и твоего «окончательного решения проблемы чарисийцев! Я никогда не должен был позволять тебе подталкивать нас всех к принятию твоих предложений!

И все же, даже когда он думал об этом, тихий голос где-то глубоко внутри напоминал ему, что он позволил Клинтану подтолкнуть — или, по крайней мере, втянуть — остальных членов храмовой четверки, чтобы они поступили именно так. И он позволил Клинтану сделать это, потому что оно казалось ему недостаточно важным, чтобы не позволить ему сделать это. Что означало, как бы он ни старался уклониться от признания этого, что катастрофа, которая произошла, была такой же его виной, как и Клинтана.

Конечно, в отличие от Жэспара, с тех пор я, по крайней мере, пытаюсь сделать все лучше!

Тем не менее, он не мог честно притворяться, что, по крайней мере, часть крови была не на его собственных руках. И как бы он сейчас ни был зол на Клинтана, факт оставался фактом: слишком сильно давить на великого инквизитора и орден Шулера может оказаться опасным, даже смертельным. Якобы, а возможно, и на самом деле, власть и авторитет Тринейра как канцлера были больше, чем у Клинтана. В конце концов, даже управление инквизиции по закону обязано было подчиняться указаниям великого викария, а великий викарий Эрик приказывал инквизиции делать все, что сочтет необходимым Тринейр. Но если дело дойдет до открытого противостояния между ним и Клинтаном, было далеко не очевидно, что орден Шулера потрудится вспомнить, кому он обязан формальным повиновением.