Разбуди меня - [18]

Двери медленно закрылись, и трамвай, украшенный шариками и лентами, медленно поехал, погромыхивая колёсами. Друзья пошли следом, а я присела на сиденье, подперев ладонью подбородок. Что же загадать в трамвае желаний? Самое заветное вот-вот исполнится, всего лишь через час я выйду замуж за любимого. Ну что ж, наверное, чтобы у нас всё было хорошо? Что ещё для счастья надо? Из задумчивости вывел набирающий скорость трамвай, и я встрепенулась, оглядевшись, в душе шевельнулся давний страх. По-моему мы давно должны были остановиться, нет?

— Эй, уважаемый! — я подошла к кабинке, но она почему-то оказалась заклеена до самого верха серебристой непроницаемой плёнкой. Сердце застучало перепуганным мячиком, и я громко постучала, стараясь не поддаваться панике. — Послушайте, остановите трамвай! Пожалуйста!

Ничего не произошло, только скорость увеличилась. Держась за поручни, сильно прикусила губу, бросив отчаянный взгляд в окно, в надежде увидеть лимузин, или хотя бы машину, в которой ехали те, кто не поместился в лимузин, но… Дома растворились в странном золотистом мареве, трамвай словно плыл в облаке переливающейся пыльцы. Всхлипнув, прижалась носом к стеклу, в тщетной попытке что-то разглядеть, и тут случилось невозможное. Трамвай вдруг выпустил многосуставчатые ноги, смахивавшие на паучьи, и резво засеменил ими, словно под слоем пыльцы находилась твёрдая поверхность. Я зажала рот ладонью, едва не завизжав, бросилась к другой стороне, и убедилась, что там тоже… ноги.

Этого моя бедная психика выдержать не могла, и я впервые в жизни потеряла сознание от дикого, сметающего всё на своём пути ужаса, разом выключившего способность мыслить.

— Валя, Валенька… Родная моя, хорошая, очнись, — ласковый, с нотками тревоги, голос долетал словно сквозь вату, и казался ужасно знакомым.

Чьи-то ладони легко похлопывали по щекам, пытаясь привести меня в чувство, но я не торопилась открывать глаза. В первую очередь потому, что воздух пах как-то… по-другому. Не могу объяснить, как именно, но в обычные вроде бы запахи — чистого белья, деревянной мебели, — вплетались незнакомые нотки, немного пряные, и вместе с тем свежие.

— Валечка, — продолжал звать голос, и ладони начали осторожно гладить меня по голове. — Ну пожалуйста, приходи в себя…

Моего лба коснулись тёплые губы, скользнули вдоль носа, и осторожно замерли в уголке рта. Я вздрогнула, и всё-таки открыла глаза, упёршись взглядом в лицо Дина. Он тут же отстранился, и в глубине разноцветных глаз я увидела такое облегчение, что вся злость и раздражение куда-то ушли, и осталась только растерянность.

— Валюша, счастье моё!.. — его пальцы осторожно коснулись моего лица, и он с облегчением улыбнулся. — Я думал, что не успею…

— Дин, — почти шёпотом прервала его, почему-то не отводя глаз и не рискуя бросить взгляд по сторонам. — Дин, где я?

— В Кинатре, Валя, — тихо ответил он, и его улыбка стала немного виноватой. — В моём мире.

Сердце глухо стукнулось о рёбра, горло перехватил спазм, а в груди закололо. Я почувствовала, как по щеке сползла слезинка, и лицо Дина слегка расплылось.

— Дин, Дин, что ты наделал! — я всхлипнула, не имея сил пошевелиться, отчаяние разливалось внутри кислотой, разъедая, обжигая, и оставляя после себя только пустоту. — Зачем?..

Он на мгновение прикрыл глаза, а потом наклонился, и обнял меня, прижав, баюкая, как ребёнка.

— Тебе нельзя было там больше оставаться, хорошая моя, — начал он шептать на ухо, пока я пыталась справиться со слезами. — Раз тебя нашла там Ходящая, тебе стало опасно находиться в собственном мире, Райксо тоже мог добраться до тебя там. Меня Дух нашёл и рассказал всё. Валенька, прости, пожалуйста, но у меня не было выбора, только так я мог защитить тебя! Маленькая моя, девочка моя, не надо плакать, поверь, так действительно будет лучше и для тебя, и для… для всех остальных!

Съёжившись, я беспомощно всхлипывала, понимая только одно: Вася остался там, на трамвайной остановке, и неизвестно, увижу ли его снова. А ведь я почти стала его женой… Стало ещё больнее, и слёзы хлынули с новой силой. Не знаю, сколько так просидела, увлажняя рубашку Дина, и слушая его успокаивающее бормотание, ощущая, как он осторожно гладит по спине, но в какой-то момент слёзы просто закончились, а глаза уже горели, словно в них песка насыпали. Дин осторожно отстранил меня, обхватив лицо ладонями, и осторожно коснулся губами кончика носа.

— Я всё объясню, милая, только чуть позже, — пообещал он. — Тебе надо отдохнуть и переодеться.

— К-как ты это сд-делал? — выдавила из себя, чувствуя только опустошение и усталость.

— Брошь, — Дин снова улыбнулся, немного грустно. — Это маячок, во всех смыслах. И для поисков, и для… переноса.

Я скосила глаза на платье, и с изумлением заметила там подарок беловолосого. Совершенно не помню, как приколола её туда, видимо, на автомате, как привыкла за последние недели. Дин же просил не снимать…

— Потом, Валенька. — ласково, но твёрдо повторил он, заметив, что я собираюсь спросить что-то ещё. — После перехода надо несколько часов поспать, обязательно.

Я только открыла рот, чтобы сказать, что не хочу спать, как сонливость навалилась мягкой подушкой, и глаза сами собой закрылись. Смутно помню, как Дин уложил обратно на кровать, прикрыл одеялом, что-то тихо прошептал, и я провалилась в темноту, без всяких кинотеатров и сновидений. Словно кто-то выключил сознание, нажав на рубильник. Последняя мысль была о платье: я по-прежнему в нём, и подумала, как буду приводить его в порядок, оно же помнётся…