Разбойник - [121]

Археологические изыскания князя на этом не закончились. Камень брали не только на развалинах храма. На дне бухты каменных блоков тоже хватало. Когда воевода затеял поднимать их со дна моря, Андрею не пришлось даже доставать из ящика водолазное снаряжение. Ограничился только двумя водолазными масками и только.

Андрею оставалась только смотреть, как работают водолазы и тихонько подсмеиваться над собой. Прогрессор понимаешь ли, хотел всех удивить, ан нет, сами с усами, и мы сивалапые, древние, дремучие мужики кое-что могем.

Для начала Кузьма отковал несколько железных полос, потом сварил их в одну. Татары нарезали тонких ветвей и сладили каркасы, натянув на них шкуры. В общем, ничего необычного и сверхсекретного. Именно с помощью таких приспособлений степьняки форсируют реки. Такой пузырь, тщательно завязанный у горловины — водонепроницаем. И секрет этот знают все, от мала до велика. Воск и мед — вот и весь секрет.

Иные шкуры сшили в виде купола. Продернули про краям железные полосы, для жесткости. По диаметру окружности в специальные отверстия просунули канаты., крепко закрепили их, а на другой конец привязали каменные глыбы, в которых невольники проделали в самой середине отверстия, ну и придали камням овальную форму.

Тем временем из останков «Алисы» срубили огромную платформу, для плавучести усиленную, кожаными поплавками. Вот таких поплавков наделали с запасом. Воевода на все расспросы государя только лишь ухмылялся, просил обождать.

— Лучше один раз узреть, чем много раз услышать, — сказал, как отрезал Лука Фомич, и ушел заниматься делами.

Андрею оставалось только ждать. Князь продолжал изучать книги Кафы, стараясь запомнить имена купцов-откупщиков. Почему так много взяли серебра? Да все просто. Откупщики авансом внесли суммы за право собирать налоги с приезжих купцов. Только за право собирать налог с вина, один кафинский купец отдал сорок тысяч аспров. Почти сорок кило серебра. Шутка ли…

С Андреем постоянно находился один из братьев или Кулчук. Для безопасности. Сам виноват. Дурак, поиграл в человеколюбие. Он по началу к невольникам отнесся со всей душой. Установил нормальный рабочий день, приказал кормить от пуза. А в ответ… Один из бывших матросов набросился, на мимо проходившего князя, с удавкой и чуть было не придушил. Ладно, Ахмет недалеко был, мгновенно бросился на помощь хозяину, на ходу обнажая саблю, и зарубил душегуба.

Андрей едва оправился от шока. Шутка ли, едва не придушили… И кто? Презренный раб! Прав Савка, прирезать фрягов надо, когда надобность в них отпадет. С такими мыслями он отправился отдохнуть и успокоиться. Кузька сбегал за вином, заедок разных натащил. Ну и, девку привел государю. После стресса баба — верное средство. Знал бы кого привел, сам бы удавил змеюку…

Полонянка понравилась Андрею, но князь не спешил с этим делом. Девчонка сжалась на кровати, обхватив колени тоненькими ручонками. Испуганный звереныш, одним словом. Андрею на состояние наложницы наплевать. Общество, хочешь не хочешь, а накладывает отпечаток. Нет, порядочным остаться можно, для этого нужна сила воли и решимость до конца дней оставаться белым и пушистым. В монастыре — более негде. Это жизнь, а не повесть с счастливым концом, где автор вправе строить и перестраивать мир по своему усмотрению.

Андрей толкнул девчонку, не сильно, но достаточно, чтобы опрокинуть ее на спину. Навис над хрупким созданием такой громадной глыбой, резко раздвинул ей ноги… и резкая, жгучая боль обожгла левый висок. Князь рванулся в сторону, скатываясь с кровати. Кровь лилась ручьем, заливая лицо.

— Кузьма! — выкрикнул Андрей, отбиваясь от разъяренной тигрицы, в которую превратился звереныш.

— Ах, ты, курва! — Кузьма ворвался в шатер, быстро оценил обстановку, ухватился за волосы фурии, резко дернул на себя, припечатав коленкой в висок девушки.

— Убью! — парень выхватил нож из-за пояса, собираясь прирезать девчонку.

— Стой! Не убивай, — остановил парня государь, поднимаясь на ноги.

В шатре стало протолкнуться, набежали все, кто был рядом. Князю помогли смыть кровь. Оружие у убийцы уж больно тривиальное — обычная кость, остро отточенная, чтобы можно было колоть. Попади она в глаз — и все, труба дело. А так острие вонзилось в кость, скользнуло по виску. Рана не большая, но грязи в ней полно. Пока обработали, перевязали, воевода, бросивший работу, допросил невольницу.

— Дщерь она, Джануки. Видела, как ты, государь, бия, как кабана свалил, — докладывал Лука результаты беседы с невольницей.

— Пытал? — резко спросил князь.

— Огрел пару раз плетью, — честно признался воевода, — не без этого. Что велишь с ней делать?

Андрей задумался. Казни он девку, никто не осудит. Да, что там говорить — одобрят. Раб поднявший руку на хозяина — достоин самой ужасной казни. Только, разве, так ли девочка виновата? Хотела отомстить за смерть отца? Смелая! Но оставлять девку в живых не дело. Продать? Разве, что османам? Решено, пусть живет, продам османам.

На княжескую милость дворня отреагировала по разному. Большинство тихо ворчали, что государь нарушает вековые устои. Если всех миловать за такой грех, то порядка не будет. Но вслух о сем не говорили. Тихо шептались между собой, удивляясь, как в государе уживаются два разных человека: «правильный» князь и излишний человеколюбец. Сошлись на том, что рано или поздно князь поплатится за свою жалость. А раз так, то стоит присматривать за князем и днем и ночью — на том и порешили.