Разбойник - [18]

Рассмеявшись, Фара повернулась к инспектору, встав на ступеньку выше, чтобы посмотреть ему прямо в глаза.

– Вы можете представить себе, как я над кем-то подшучиваю, Карлтон? Хотя, признаться, в некоторой степени я увлекаюсь богемцами. Они все такие творческие и свободные духом.

Морли ее слова не вдохновили, а скорее обеспокоили.

– Но ведь вы никогда… не посещаете эти вечеринки, правда?

– А что, если и посещаю? – игриво бросила она вызов Морли. – Что, если я бываю в обществе самых ярких и наиболее прогрессивных умов нашего времени?

– Меня волнует не то, что вы бываете в их обществе, – пробормотал Морли, – а кое-что другое.

– Дорогой Карлтон! – Взгляд Фары смягчился, она положила руку ему на плечо и позволила большому пальцу коснуться аккуратно подстриженных волос на затылке. – Я слишком стара, чтобы «бывать в обществе», «подшучивать» или какой там еще эвфемизм вы придумаете для скандального поведения. – Она посмотрела вниз, на булыжную мостовую, на которой, под окнами кафе, были нарисованы золотой краской два пересекающихся квадрата. – Но я люблю эту часть города. Она такая живая, полная молодости, искусства, поэзии…

– … карманников, распутников и проституток, – договорил инспектор.

От этих слов из ее горла вырвался еще один теплый смешок.

– Большинство из них знают, что я из Ярда. Я осторожна и чувствую себя здесь вполне безопасно. К тому же, – добавила она беспечно, – мы ведь не можем позволить себе террасу рядом с Мейфэром, не так ли? – Фара хотела пошутить над его недавним приобретением – домом, но ее слова, похоже, отрезвили Морли, и он посмотрел на нее там, в полутьме, с еще большим пылом.

– Вам понравился этот вечер, миссис… м-м-м… Фара? Со мной?

– Я нахожу, что ничье общество не доставляет мне такого удовольствия, как ваше, – честно ответила она.

– Это хорошо. – Его дыхание участилось, глаза метались в нерешительности. – Отлично. Вот что… Я хочу сегодня вечером обсудить с вами кое-что особенное.

Ее пронзила легкая дрожь, когда она поняла, к чему клонит Морли. Как, черт возьми, ей отреагировать?

– Конечно. – Похоже, она тоже задыхалась. – Не хотите ли… зайти на чашку чаю?

Инспектор долго смотрел на ее дверь.

– Боюсь, будет неразумно приглашать меня в дом прямо сейчас. Учитывая, насколько я… Боже! Я боюсь все испортить.

Пальцы Фары проскользнули с его плеча к щеке, и она попыталась придать себе как можно более обнадеживающий вид, хотя ее сердце помчалось вскачь вместе с мыслями.

– Просто скажите, о чем вы думаете?

Он накрыл своей рукой ее руку, лежащую на его щеке.

– Я хочу должным образом ухаживать за вами, Фара, – быстро проговорил Морли. – Мы с вами вместе управляем таким успешным предприятием, так что представьте себе, как хорошо мы стали бы управлять общим домом. Нам нравится находиться в обществе друг друга. И, кажется мне, в последнее время наши чувства друг к другу стали сильнее, чем многолетняя дружба. – Сжав ее руку, он поднес ее к своей груди, прямо к сердцу. – Нам больше не придется быть одинокими, и вы – единственная, с кем я хотел бы проводить каждую ночь до конца своей жизни.

Приятное тепло окутало Фару, хотя она и была немного разочарована его словами. Итак, выходит, он не Россетти и не Китс[7]. Стоит ли использовать это против него?

– Подумайте о том, что вы мне предлагаете, – спокойно промолвила она. – Я вдова и давно вышла из подходящего для замужества возраста. Мужчина вашего положения с вашими заслугами нуждается в молодой жене, которая будет рада создать для него уютное местечко, дом, в который ему будет приятно возвращаться. Которая подарит ему пухлых деток и обеспечит уважаемое общество. А все мои знакомые – либо преступники, либо богемцы. – Она усмехнулась, а затем добавила с оттенком сухой иронии: – Иногда и то и другое сразу.

– Но вам двадцать семь лет, – заспорил Морли со своей собственной улыбкой – недоуменной. – Так что едва можно говорить о старости.

– В прошлом месяце исполнилось двадцать восемь, – поправила его Фара. – Мне кажется, я пытаюсь предупредить вас, что привыкла слишком твердо настаивать на своем, чтобы стать для вас послушной женой. – Хотя внутри у нее все затрепетало при мысли о детях.

Морли молчал несколько мгновений, хотя казался он скорее задумчивым, чем оскорбленным. Протянув руку, он отбросил ей на спину локон с обнаженного плеча, открывая взору белую кожу, не прикрытую шалью.

– Ваше первое замужество… – Морли помолчал. – Неужели оно было таким ужасным?

– Вообще-то наоборот. – Фара печально улыбнулась. – Просто… трагически коротким.

– Мне бы хотелось, чтобы вы как-нибудь рассказали мне о нем, – попросил инспектор.

– Может быть. – Фара солгала, потому что в это мгновение она сосредоточилась на тепле его пальцев, скользящих по ее коже.

Желание накрыло их, как лондонский туман, его нежная и мужественная форма успокаивала и возбуждала одновременно.

– Я также хотел бы вступить в состязание с вашим покойным мужем за ваши чувства. Я бы даже стремился быть достойным его памяти.

Эти изящные нежные пальцы наконец-то сомкнулись на ее плече, и он привлек Фару к себе.

– Эта перспектива не пугает меня, как испугала бы других мужчин.