Разбойница - [21]
— Отдыхает, — просипел он. — В такие жуткие ночи, в самую глухоту, сом подходит.
Греясь, мы почему-то сплетались все крепче.
— Ну что? Падаем за сомом? — горячо прошептала я ему на ухо.
Мы упали, он зашуровал рукой внизу.
М-м-м. До счастья не близко — слишком много штанов.
М-м-м!
Он рванул, и неожиданно съехали все сразу.
Как дева русская свежа в пыли снегов!
М-м-м! Всё помнит, оказывается. Деловито перевернул. Да-а-а! Баян — не пуфик! Далеко нет! И ягодица — не лицо, леденеет мгновенно. Но всё же окончательно обледеневать Александр мне не давал, делал что мог. С воплем, как раненный в грудь, отвалился на спину.
— Швыряла давай!
Да, переключается быстро! Левой рукой натягивая три комплекта штанов, правой засуетилась в ящике... Вот.
— Ну! — Он торжественно поднял стакан. — Что ж, действительно, есть что отметить!
— Можем идти назад? — с надеждой проговорила я.
— Что? Для этого, что ли, шли?! — Он презрительно отбросил стакан, тем более что и водка кончилась — капли не осталось.
— Конечно, нет! — ещё более презрительно ответила я.
Так немножко передохнув и взбодрившись, мы двинулись вперёд. Такими короткими перебежками мы двигались, наверное, ещё час и наконец вышли на край льда — он уже не только пружинил, но явно уж наклонялся в опасную даль.
— Все! Я куда-то поехала!
— Стой! — ухватил меня за полушубок. — Так! Бурим!
Он составил из двух кусков огромный штопор и начал винтить. К дыре сбегались белые пузыри.
— Так! Порядок!
Это он чуть не провалился вместе с буром в дыру.
— Бери фонарь, свети! Да в моём ящике! Вот... Да не так, ядрёна вошь!
Надышав на руки, он стал цеплять свои полудрагоценные мормышки, и тут вдруг стала каким-то обвалом нарастать мелкобарабанная дробь, и вот уже пронеслось по льду и по нам.
— Дождь?
— Ливень!
— Зря, едрёна вошь, пёрлись!
Я скромно промолчала.
Он побросал все в ящик, дернул вожжи.
— Поехали!
Мы шли долго и яростно. Ветер теперь не лепил в лицо, но зато дождь протекал за шиворот, между грудей и по животу. Вдруг лёд под нами снова стал вести себя игриво: нагибался, и мы катились.
— Опять на край, что ли, вышли?
И я как раз только подумала об этом, но боялась сказать.
— Та-ак!
Мы огляделись: кругом более чем уныло — но тьма была ещё заштрихована толстым дождем.
Та-ак! Небольшой ручеек щекотал уже по внутренней стороне бедра, и — в валенок!
— О! Что это?.. Вон там, в небе!
Он, вглядываясь, долго молчал.
— Точно! Труба! От кочегарки! Молодец!
— Я рада.
Мы пошли, руля носом точно на этот сгусток тьмы в темноте, стараясь даже не моргать, хоть капли висли с ресниц: моргнешь — потеряешь.
— Так. А где, интересно, этот куряка, который лежал? Уполз, что ли?
— Не отвлекайся. Наше дело — труба.
И наконец мы стали зарываться валенками в снежные наносы у берега.
Фу! Выбрались! Повалились.
Отмечать не стали.
Отчего-то за деревьями стало холодней: дрожа, как цуцики, мы притрусили к дому Холкина.
Отпихивая друг друга меховыми плечами, ворвались в комнату, озарённую снизу пламенем печки. Холкин поднял голову от подушки, равнодушно зевнул.
— Водки и валидола! — рявкнул Александр.
— Водки... — Холкин задумался минуты на четыре, — ...нет.
— Ладно. Тогда и валидола не надо. Сымай! — это мне. Мы стали стаскивать, прыгая, липнущую одежду, развешивать её на верёвке у печки.
— Закройся!
Это Холкину, а не мне...
— Намочили все! — глухо произнес хозяин.
— Мол-чать!
— Тьфу! — Холкин плюнул под простыней.
— Где наше шмотьё? Давай!
— Так ты ж не велишь вылезать!
— Кхонфлыкт! — проговорил Александр, подняв палец. Освещённый снизу, он был ещё страшней, чем всегда.
— Какой ты страшный-то!
— А ты-то какая страшная!
Холкин швырнул нам нашу одежду, оказавшись при этом не голый, а в майке и трусах, — что значит приличный человек!
Мы торопливо одевались — ноги были уже раскалены от печки, а верхние части дрябло тряслись. Одевшись, Саня мрачно тискал свою меховую шапку, абсолютно вымокшую.
— На хрена я в ней ходил? Все, пока! — он покинул помещение. Не оставил ли меня Холкину в качестве аморальной компенсации?
— Счастливо! — я тоже вышла.
— Интересно: такой ливень был, а вы сухие! — радостно встретила нас Полина Максимовна.
— Шапка мокрая! — убито произнёс Саша и протянул её.
— А что это с ней? — всей душой откликнулась она. — О, господи!
— ...Где?
— Вот. Какая-то полоса зелёная! Вот, если так повернуть... И не оттирается! Что же это?
— Та-ак! — он судорожно выхватил из рук Максимовны шапку. — Ясно! Это Холкин, паскуда, специально линючую накидку выдал! А тут дождь! Всё! Пропала шапка! — он горестно махнул ею, словно хотел выбросить, но удержал в руке и побрёл к лифту.
— Чижолый человек, — разведя перед Полиной руками, я пошла за ним.
В номере он рухнул в кресло и долго неподвижно сидел, держа погибшую шапку в руке между ногами.
— Да не расстраивайся! Делов-то! — я взъерошила его жидкие волосики.
Он поднял на меня полный ярости взгляд.
— «Делов-то»? — медленно начал он, постепенно разгоняясь. — А ты знаешь, что это за шапка была? Лама! Из Бразилии привез! Нет чтобы: «Оставь, Саша, шапку на берегу», — она — «делов-то»! На работе полный абзац! Опереться не на кого! Мне — одному — сейчас страшное решение надо принимать! А эта — «делов-то»! Запой у меня!
Литературная слава Сергея Довлатова имеет недлинную историю: много лет он не мог пробиться к читателю со своими смешными и грустными произведениями, нарушающими все законы соцреализма. Выход в России первых довлатовских книг совпал с безвременной смертью их автора в далеком Нью-Йорке.Сегодня его творчество не только завоевало любовь миллионов читателей, но и привлекает внимание ученых-литературоведов, ценящих в нем отточенный стиль, лаконичность, глубину осмысления жизни при внешней простоте.Первая биография Довлатова в серии "ЖЗЛ" написана его давним знакомым, известным петербургским писателем Валерием Поповым.Соединяя личные впечатления с воспоминаниями родных и друзей Довлатова, он правдиво воссоздает непростой жизненный путь своего героя, историю создания его произведений, его отношения с современниками, многие из которых, изменившись до неузнаваемости, стали персонажами его книг.
Валерий Попов — признанный мастер, писатель петербургский и по месту жительства, и по духу, страстный поклонник Гоголя, ибо «только в нем соединяются роскошь жизни, веселье и ужас».Кто виноват, что жизнь героини очень личного, исповедального романа Попова «Плясать до смерти» так быстро оказывается у роковой черты? Наследственность? Дурное время? Или не виноват никто? Весельем преодолевается страх, юмор помогает держаться.
Валерий Попов, известный петербургский прозаик, представляет на суд читателей свою новую книгу в серии «ЖЗЛ», на этот раз рискнув взяться за такую сложную и по сей день остро дискуссионную тему, как судьба и творчество Михаила Зощенко (1894-1958). В отличие от прежних биографий знаменитого сатирика, сосредоточенных, как правило, на его драмах, В. Попов показывает нам человека смелого, успешного, светского, увлекавшегося многими радостями жизни и достойно переносившего свои драмы. «От хорошей жизни писателями не становятся», — утверждал Зощенко.
Издание осуществлено при финансовой поддержке Администрации Санкт-Петербурга Фото на суперобложке Павла Маркина Валерий Попов. Грибники ходят с ножами. — СПб.; Издательство «Русско-Балтийский информационный центр БЛИЦ», 1998. — 240 с. Основу книги “Грибники ходят с ножами” известного петербургского писателя составляет одноименная повесть, в которой в присущей Валерию Попову острой, гротескной манере рассказывается о жизни писателя в реформированной России, о контактах его с “хозяевами жизни” — от “комсомольской богини” до гангстера, диктующего законы рынка из-за решетки. В книгу также вошли несколько рассказов Валерия Попова. ISBN 5-86789-078-3 © В.Г.
Р 2 П 58 Попов Валерий Георгиевич Жизнь удалась. Повесть и рассказы. Л. О. изд-ва «Советский писатель», 1981, 240 стр. Ленинградский прозаик Валерий Попов — автор нескольких книг («Южнее, чем прежде», «Нормальный ход», «Все мы не красавцы» и др.). Его повести и рассказы отличаются фантазией, юмором, острой наблюдательностью. Художник Лев Авидон © Издательство «Советский писатель», 1981 г.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Психологический роман повествует о духовном и нравственном становлении героя, происходящего из семьи с глубокими корнями в еврейских местечках Украины. Драматические события в его жизни в период перестройки и распада Советского Союза приводят его к решению расстаться с возлюбленной, чья семья противится их браку, и репатриироваться в Израиль. Любовь к религиозной женщине, рождение их сына, гибель её мужа, офицера контрразведки, при ликвидации террориста, отчаянная смелость героя при спасении её и детей во время теракта в Иерусалиме, служба в армии, любовь к девушке, репатриантке из России, формируют его характер и мировоззрение.
Уволившись с приевшейся работы, Тамбудзай поселилась в хостеле для молодежи, и перспективы, открывшиеся перед ней, крайне туманны. Она упорно пытается выстроить свою жизнь, однако за каждым следующим поворотом ее поджидают все новые неудачи и унижения. Что станется, когда суровая реальность возобладает над тем будущим, к которому она стремилась? Это роман о том, что бывает, когда все надежды терпят крах. Сквозь жизнь и стремления одной девушки Цици Дангарембга демонстрирует судьбу целой нации. Острая и пронзительная, эта книга об обществе, будущем и настоящих ударах судьбы. Роман, история которого началась еще в 1988 году, когда вышла первая часть этой условной трилогии, в 2020 году попал в шорт-лист Букеровской премии не просто так.
Люси Даймонд – автор бестселлеров Sunday Times. «Кое-что по секрету» – история о семейных тайнах, скандалах, любви и преданности. Секреты вскрываются один за другим, поэтому семье Мортимеров придется принять ряд непростых решений. Это лето навсегда изменит их жизнь. Семейная история, которая заставит вас смеяться, негодовать, сочувствовать героям. Фрэнки Карлайл едет в Йоркшир, чтобы познакомиться со своим биологическим отцом. Девушка и не подозревала, что выбрала для этого самый неудачный день – пятидесятилетний юбилей его свадьбы.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Бьяртни Гистласон, смотритель общины и хозяин одной из лучших исландских ферм, долгое время хранил письмо от своей возлюбленной Хельги, с которой его связывала запретная и страстная любовь. Он не откликнулся на ее зов и не смог последовать за ней в город и новую жизнь, и годы спустя решается наконец объяснить, почему, и пишет ответ на письмо Хельги. Исповедь Бьяртни полна любви к родному краю, животным на ферме, полной жизни и цветения Хельге, а также тоски по ее физическому присутствию и той возможной жизни, от которой он был вынужден отказаться. Тесно связанный с историческими преданиями и героическими сказаниями Исландии, роман Бергсвейна Биргиссона воспевает традиции, любовь к земле, предкам и женщине.