Разбойная дорога - [36]

— Я же говорила, — буркнула вторая жрица. — Все без толку.

Нагьяк бросил на нее взгляд, исполненный ненависти, и подвинулся ближе к старухе в кресле.

— Святая матерь! Ваше святейшество! Возлюбленная Майаны? — Он визжал ей прямо в ухо, но с таким же успехом мог бы обращаться к каменным изваяниям у алтаря.

— Позови по имени, — посоветовала женщина в пурпурной хламиде. — Это иногда помогает.

— Скикалм!

Губы и веки — казалось, они древнее самих богов — шевельнулись. Сухая листва на ветру. Глаза неуверенно мигнули, слепо уставившись в пустоту.

— Форканцы! — визжал Нагьяк. — Они грабят, жгут, убивают и насилуют по всем Пряным Землям!

Старуха пошамкала губами. Мириады морщин на ее лице извивались как змеи.

Нагьяк повернулся к своему подчиненному в пурпуре, хранившему полную невозмутимость. Покосился на вторую женщину — та только пожала плечами. Он еще раз склонился к верховной жрице.

— Город в опасности! Ты должна призвать бессмертного Балора!

Беззубый рот шевелился почти беззвучно. Она уставила скрюченный палец в стоявшего на коленях воина и пробормотала что-то неразборчивое.

Остальные переглянулись, и я, к ужасу своему, понял, что Нагьяк откровенно забавляется.

В храме любой богини власть принадлежит верховной жрице, но и здесь богиня случая перехитрила всех. Скикалм в своей старческой немощи позволила власти ускользнуть у нее из рук, и верховный жрец не преминул подхватить ее. Женщина в пурпурной хламиде явно не обладала должным авторитетом, если допустила такое.

— Гиллиан Твагус? Гиллиан Твагус умер тому уже боги знают сколько лет, святая матерь. Ему наследовал Джолиак Твагус. Да и тот давно помер. Это Ротиан Арксис. Он теперь командует войском.

— Тебе незачем так кричать. Я не глухая.

— Конечно, святая матерь. Враг у ворот!

Древняя старуха подняла скрюченные руки и принялась теребить сверкающий полумесяц на серебряной цепочке. Она растерялась. Она пустила слюну.

— Тебе надо пойти в Обитель Богини! — воскликнул верховный жрец. — Завтра ты должна возлечь на священное ложе и воззвать к бессмертному Балору. Бог сойдет к тебе, как сходил он к Майане в тамарисковой роще, когда они основали город. Он коснется тебя своей божественной рукой, и годы спадут с тебя, как спадали с Омии и Пиалы! Он окинет тебя взором, и ты покажешься ему прекрасной. Он вспомнит Майану. Ты станешь Майаной для него, и он возляжет с тобою во всей своей мужественной силе. Велика сила Балора!

Старуха снова задремала.

Нагьяк вздохнул и отступил от нее.

— Военачальник Арксис, ты исполнил свой долг. Ты доложил ее святейшеству о грозящей беде.

— И что теперь? — спросил вояка, хотя мне показалось, он уже знал ответ. Они с верховным жрецом разыгрывали сложную партию. Военачальник был высокий и жилистый. Шлем скрывал от меня его лицо; волосы на руках были седыми.

— Завтра мы пронесем этот старый сундук вокруг… — Верховный жрец хихикнул и покосился на вторую женщину проверить, как та среагировала. — Виноват… ляпнул глупость. Я имею в виду, завтра верховная жрица Скикалм также исполнит свой долг. На закате она отправится в Обитель Богини и будет ждать там Бессмертного Балора.

— А он точно придет? — усомнился Арксис.

— Не знаю. Он может счесть подношение недостойным. — Нагьяк снова хихикнул и покосился на разъяренную жрицу в пурпуре.

— И что тогда, святой отец?

По каким-то им одним ведомым причинам они разыгрывали спектакль, рассчитанный на дородную жрицу — не на второго жреца, ибо тот продолжал оставаться в тени, и, уж во всяком случае, не ради того, чтобы развлечь мрачного Фотия. И уж тем более не меня, хотя боги в своем разумении привели меня сюда, чтобы я стал свидетелем этого. Нет, очевидной жертвой всего этого была дородная женщина в пурпурной хламиде.

— Если он не сойдет этой ночью во всем своем величии, тогда верховной жрицей станет святая сестра Белджис, и следующей ночью она в свою очередь будет ожидать бога. — Он одарил ее сальной улыбкой.

Женщина стиснула свои тяжелые кулаки; губы ее побелели.

— Как повелит Майана… Но нам надобно дождаться новолуния.

— До новолуния целых три ночи! — промурлыкал Нагьяк. — Не думаю, чтобы у нас было столько времени. Опасность велика, не так ли, военачальник? Очень, очень страшно!

— Ситуация просто критическая, госпожа, — кивнул Арксис, беспокойно поерзав на коленях.

— Завтра! — решительно заявил Нагьяк. — Мы начнем завтра. Конечно, болезнь святой матери пришлась на редкость некстати, но я знаю: мы можем положиться на тебя, ты будешь достойной ее преемницей, принимающей мудрые решения. Ты не станешь подвергать город опасности, ожидая положенного срока — особенно теперь, когда военачальник объяснил нам, насколько серьезна ситуация?

Белджис ощерилась, словно собираясь зарычать. Она обладала непривлекательными, вздорными манерами человека, получившего значительную власть, но лишенного должного такта, чтобы использовать ее как подобает. Как предводительница она постоянно шарахалась бы от уступок кому-то более решительному к самой грубой тирании и обратно.

Однако Нагьяк не отставал от нее.

— Ну, сестра? Судьба Занадона зависит от твоего решения.

— Стало быть, завтра, — согласилась она с плохо скрываемой неохотой. — Начнем завтра.