Разбивая волны - [11]

– Ну тогда все в порядке, – проговорила я. – То есть я хотела сказать – если ты действительно видела, как я тону, а я уверена, что тебе привиделось именно это, тогда мы постараемся что-нибудь придумать, чтобы этого избежать. Милая моя, как же ты меня напугала!.. – Я легко коснулась ее рук, плеч, потом прижала ладони к ее щекам. – Кроме того, – добавила я, – твои способности проявились совсем недавно. У тебя было всего несколько видений, и то, что все они сбылись, вовсе не означает, что это должно происходить каждый раз. Ты могла ошибиться!

Прикусив нижнюю губу, Кэсси снова принялась терзать ухо крольчихи.

– Помнишь, ты говорила, что должна обязательно предупредить Грейс об опасности? Ты считала, что с ней не случится ничего страшного, если она перестанет ездить в школу на велосипеде. Так вот, я буду держаться как можно дальше от воды и не утону! Как тебе такой план?

– Я не… – Кэсси икнула. – Я не знаю!

– Послушай меня, Кэсси! Я не утону, обещаю!

На этот раз мои слова, по-видимому, прозвучали достаточно убедительно. Я действительно не могла позволить себе задохнуться, утонуть или умереть каким-нибудь другим способом. Мне нужно было заботиться о дочери, ведь, кроме меня, у нее никого не было. На бабушку Мэри рассчитывать не стоило – ей было уже за семьдесят, а это, по моему глубокому убеждению, было слишком много, чтобы успеть вырастить и поставить на ноги ребенка, которому только-только исполнилось восемь. Моя подруга Фиби – крестная Кэсси – тоже не подходила: в прошлом году она развелась с мужем, ее родители умерли, и она с трудом сводила концы с концами. Никаких доходов, за исключением небольшого родительского наследства да алиментов от бывшего мужа, у нее не было, а ведь ей приходилось кормить четверых детей! Фиби надеялась, что этих денег ей хватит до тех пор, пока все четверо не пойдут в школу и она сможет вернуться на работу, и я просто не имела права навязывать ей еще один рот.

Отец Кэсси давно умер, упокой, господи, его мятежную душу, но даже если бы он был жив, я вряд ли могла на него надеяться. Да и сама Кэсси его никогда не видела; для нее он был бы абсолютно чужим человеком.

Обняв дочь, я крепко прижала ее к себе.

– Все будет хорошо, вот увидишь! – пообещала я. – Ну а теперь… – С этими словами я слегка откинула голову назад, чтобы взглянуть Кэсси в глаза, кончиками пальцев отведя прилипшие к ее мокрым щекам волосы. – …А теперь вы с Банни должны сходить к себе в комнату и собрать книжки и игрушки, которые могут вам понадобиться у бабушки. Кстати, не забудь новый альбом для рисования и цветные мелки.

– Ла-адно… – Кэсси поцеловала меня в щеку и, повернувшись, нехотя побрела к дверям своей спальни. Я проводила ее взглядом, а когда она скрылась из виду, закрыла лицо руками.

«Господи Иисусе, что же мне делать?! – спросила я себя и сама же ответила: – Держаться подальше от воды – вот что. В конце концов, я сама обещала это Кэсси».

Тяжело вздохнув, я встала с колен, собрала с пола разбросанные контейнеры и отнесла их в машину.

* * *

Через полчаса сумки и чемоданы были уложены в багажник джипа, и мы тронулись в путь. У бабушки мы не были давно: ей было проще самой приезжать к нам, поскольку Кэсси начала ходить в школу, а мое учебное расписание включало и часть летних месяцев. Надо сказать, что бабушка навещала нас достаточно регулярно, однако в последний раз она приезжала к нам еще до того, как у Кэсси начали проявляться паранормальные способности.

Когда я выехала на шоссе, неожиданно пошел дождь – не сильный, но довольно противный. Хмурое серое небо и дождевая пелена за окнами навевали сон, и Кэсси с каждой минутой зевала все отчаяннее. Вскоре шуршание шин по мокрому асфальту и монотонное поскрипывание скользящих по лобовому стеклу дворников окончательно убаюкали ее, и она заснула.

Кэсси проспала большую часть пути и проснулась, только когда мы въехали в Пасифик-Гроув. За окнами машины мелькали вывески художественных студий и полосатые навесы уличных кафе, мокрую парусину которых надувал резкий океанский ветер. Небольшие уютные лавочки и антикварные магазины по сторонам улиц были мне хорошо знакомы, но ни радости, которую испытываешь, возвращаясь в родные края, ни простого «чувства принадлежности» у меня не возникло. Оно и понятно, ведь я перестала считать Пасифик-Гроув своим домом с тех пор, как двенадцать лет назад уехала отсюда в Лос-Анджелес, чтобы учиться в колледже декоративно-прикладного искусства, да и возвращаться я не собиралась. По-провинциальному уютный и тихий прибрежный городок будил во мне слишком много страхов и сомнений, чтобы я могла чувствовать себя здесь достаточно комфортно. Кроме того, я была уверена, что мое возвращение туда, где прошли детство и юность, может подвергнуть опасности жизнь человека, который когда-то был мне дороже всего на свете.

Вот и сейчас, приехав в Пасифик-Гроув, я не чувствовала ничего, кроме сожалений и острого чувства вины, от которых, как мне казалось, я давным-давно избавилась. Впрочем, справиться с эмоциями мне удалось быстро – для этого достаточно было просто сосредоточиться на том,