Разбитый - [41]

Я сел прямее, чувствуя вспышку злости от того, как он принижал себя.

— Это не одно и то же. Моя семья меня совершенно поддерживает. Маме и папе всё равно. И в школе мне особо нечего терять, потому что я не был звёздным квотербэком.

Он явно сомневался.

— Но ты такой уверенный. Ты просто такой, какой есть, и тебя ничего не может тронуть.

Это было так мило.

— Спасибо. Я стараюсь. Но всем нужно своё время и свои причины. Ты знаешь, сколько гомосексуальных детей оказываются бездомными? Много. Не рассказывать своему отцу… Это не трусливость, Брайан, это реализм. У тебя впереди вся жизнь, чтобы открыться. Чёрт возьми, подожди, пока не поступишь в колледж! Подожди, пока не будешь в безопасности. Любой, кто говорит другое, не знает, что несёт.

Его лицо расслабилось, будто он принял то, что я ему говорил. Но его взгляд по-прежнему был встревоженным. Он судорожно вздохнул.

— Может быть. Но… я мог умереть вот так. Не зная, каково быть с кем-то, с кем я действительно хотел быть. Врать насчёт всего. Я не хотел так умереть, Лэндон.

— Я знаю, — прошептал я, чувствуя, как меня пробирает до самых костей.

Я не мог устоять и потянулся к нему. Я положил руку ему на шею и прижался к его лбу своим. С чем ещё Брайан должен был справляться? Не честно, что он должен был участвовать и в этой битве тоже.

— Ну, ты только что открылся мне, — сказал я, закрывая глаза. — Так что ты больше не в шкафу. Поздравляю.

Я начал отстраняться, но как раз тогда рука Брайана поднялась по моей к моей шее. Я замер. Меня окатило волной тепла, с ног до головы, пробуждая моё тело, несмотря на семичасовую поездку в машине. Мой пульс начал ускоряться, и член напрягся.

«Прекрати. Прекрати сейчас же. Это дружеское объятие, ничего больше».

Даже если Брайан был геем, это не значило, что я нравлюсь ему в таком плане. Только теперь я чувствовал себя чертовски неловко, отчасти опираясь на него, отчасти отстраняясь. В итоге я сел, но оставил руку на его шее. А его рука оказалась на моём плече, будто он не был уверен, должен ли убрать её.

Мы смотрели друг на друга. У меня пересохло во рту.

— Значит… — произнёс я напряжённым голосом. — Полагаю, когда ты попросил меня поцеловать тебя в тот день, я отчасти всё профукал. Должно быть, ты разочарован.

— Я не был разочарован, — быстро сказал Брайан. — Это много значило, — он явно нервничал. Его взгляд опустился на мои губы. — Но если ты говоришь, что хочешь повторить…

Он говорил, задыхаясь. Я заметил, как поднимается и опускается его грудь, будто он вернулся с пробежки. Он увлёкся этим. И, боже, мне очень давно хотелось его поцеловать. Я не собирался упускать шанс.

Я прильнул ближе, как и он, и крепко прижался к его губам своими. От этого чувства у меня заболело в груди. Меня охватила медленная волна тепла.

Кто-то вздохнул.

Я отстранился и посмотрел на него. Он нервно мне улыбнулся.

— Уже лучше. Мне стоит выставить оценку? Как на Олимпийских играх?

— Заткнись, — сказал я.

Я притянул его к себе, а он притянул меня, и на этот раз, когда мы поцеловались, был тёплый влажный жар и языки, и вспышка страсти, от которой я терял голову. Мы целовались и целовались, в томном ритме. Это продолжалось, пока каждая часть меня не проснулась, чувствуя покалывание от желания большего — больше контакта, больше кожи, больше всего.

Было почти удивительно обнаружить, что когда Брайан отвернул голову, мы просто сидели рядом друг с другом на кровати. И только прикасались руками к шее друг друга, ничего больше. По-прежнему полностью одетые. Но в моей голове было намного больше, чем просто поцелуй.

Я отпустил его и отодвинулся обратно к изголовью. Я был рад, что я всё ещё в джинсах, и сдержал необходимость поправиться. Лицо Брайана покраснело, а взгляд был туманным.

Его вид не поможет мне остыть. Так что я отодвинулся дальше на свою сторону кровати. Я согнул ноги и положил руки на колени. Боковым зрением я увидел, как он сделал то же самое.

Мы сидели так минуту, оба глядя вперёд, пока замедлялось дыхание.

Я начал переживать. И составлять свои коробки обратно.

Только то, что Брайан был геем и только то, что он хотел испытать гейский поцелуй, не значило, что он хотел быть моим парнем. Или что я нравлюсь ему в романтическом плане.

Дерьмо. Что, если это испортило нашу дружбу? Брайан нуждался в этом якоре, и я тоже.

Он по-прежнему был закрытым. Ему нужно было разобраться с отцом. И он восстанавливался после ранения. Ему не нужно было больше никакого давления. И я не хотел казаться нуждающимся и витающим в облаках, будто отчаянно хочу его. Потому что это был не лучший вид.

— Если ты выставишь мне оценку, мне придётся тебя ударить, — пошутил я.

— О, я уже это сделал. Но это секрет, — отшутился он в ответ.

— Придурок.

— Неудачник.

Мы посмотрели друг на друга и улыбнулись. И всё показалось правильным.

— Эй. Что происходит в Чаттануге, остаётся в Чаттануге, — сказал я, протягивая кулак.

Брайан стукнулся о мой кулак своим.

— Спасибо. Но у меня есть ощущение, что ситуация с моим отцом раздуется так или иначе.

Наверное, он был прав. То, что ему пришлось соврать о выходных, вызывало переживания.

— Если раздуется, у тебя есть я, и Мэдисон, и Джозия, и мои родители тоже. Они тебя обожают. Ты же знаешь.