Разбитый Адам - [55]

Столпник взглянул на бутерброды с лососиной и понял, что давно не вспоминал о еде.

-Когда-то очень давно, еще прежде того, как я пошел на свой подвиг ради Мертвого Бога, я был очень богатым человеком и принадлежал к либеральной элите. Как и у всех из ее числа, у меня был доступ ко всевозможным артефактам общечеловеческой культуры: книги, музыка, живопись. В Евразии выкорчевывались почти все пласты культуры, чтобы сформировать новый тип человека - хлыста.

На шестьдесят четвертом году своей жизни мое сознание перенесли в новое тело. Я живу уже слишком долго, словно Вечный Жид. Я боюсь смерти, но после «переноса сознания» возненавидел свое синтетическое тело. А вместе с ним и жизнь, такую же искусственную и суррогатную, как я сам. Поэтому я посвятил себя Мертвому Богу…

-Впечатляюще… Но зачем это откровение? Кто я такой, чтобы слушать его? И какое значение этот диалог имеет, если мы все равно скоро истлеем в объятьях Багрового шара?

-Я рассказал тебе об этом не просто так. В книгах, относящихся к периоду, когда люди еще верили в Живого Бога, я многое почерпнул и сейчас все предсказания тех дней сбываются. Особенно важно Откровение от Иоанна. В этой книге было написано о том, что Христос не умер, но грядет снова, что будет Второе Пришествие!

-Это же ересь! Бог умер за наши грехи и сгнил, согласно научной картине мира! Не могу поверить, что…

-Да, тогда я тоже не поверил… - перебил Столпник. - Но раньше эта книга входила в состав Евангелия.

-Так ты еще и веришь в эту легенду о Евангелии?

Столпник прервал свою речь и нахмурил брови, решая, с какой стороны лучше подойти.

-Ну? Несвятой Столпник, говори!

-Я хочу, чтобы ты вернулся в Святой Дух, разобравшись во всем. Дело в том, что мы пошли не по Божьему пути… Я хочу, чтобы ты понял, что мы виновны во всем, что произошло. Мы должны покаяться. И возможно это только через самоубийство Христово. Багровый гигант грядет, но мы сожжем себя раньше - в кострище, чтобы очистить наше сердце и чистыми войти в Святой Дух, дожидаясь воскресения, возвращения Бога-Христа.

-Гм. - Аполлинарий немного насмешливо погладил бороду и серьезно задал вопрос.

-Перед кем мы каемся, раскольник?

-Перед истинным Богом, который скоро воскреснет.

-Почему ты так считаешь?

В ответ на этот вопрос Столпник что-то промычал, сделал неловкое движение руками, но невероятная уверенность в значении собственных слов не покидает его.

-Может, ты просто боишься признать, что мы проиграли, Столпник? Что мы не справились? Чудо «Фаворского света», сошедшего на Илию подняло всю Евразию на такую войну! Сила Святого Духа указала нам на последнюю волю Отца!

-Тогда ты должен согласится с тем, что я - воплощение этого постлетаргического импульса.

Подозрительность показалась на лице Аполлинария.

-О чем ты?

-Я, Я и Агат сожгли Илию!

-Что?! Этого не может быть! Это ложь!

-Облили его в полуобморочном состоянии бензином и подожгли.

-Клевета! – взревел Аполлинарий. - Как же миллионы, миллионы хлыстов, двинувшихся, как льдины от восхода весеннего Солнца Мздования!.. Не верю…

-Чудеса могут обманывать… - грустно заметил Симеон Столпник. - Не в чудесах истина. Дух нельзя видеть или доказать, надо чувствовать… Не веры в чудеса хотел и хочет от нас Бог!

Сперва я также поддался массовому чувству, захлестнувшему меня, словно лавина. Но вскоре мои глаза открылись, я увидел, к чему клонит Илия… Только убивать нашего духовного отца и вдохновителя у меня не было даже мысли. - Столпник поднял палец к верху. - Он - нас направил. Разве мы могли отказаться?

-Не верю… нет… христопродавцы…

-Это еще большой вопрос, кто продал Христа, Аполлинарий. Сам Катехон, Живой Бог создал «Фаворский свет» нашими провонявшими бензином руками, чтобы заковать в цепи многоголовое хлыстовское чудовище и повести за собой….Да, вероломно, да, предательски и жестоко, но по пути Илии повел нас Император, по проторенной дорожке к бессмертию.

-И ты дерзнул сжечь своего брата!

-Порой любовь должна быть сурова. Иначе это не любовь вовсе. Илия хотел поднять народ для Мздования и сохранения божественного человеческого образа, но по-настоящему ни жертву Бога, ни народ он не любил. Я постоянно замечал, как горька для Илии сладость Распятия, как отчаянно и нелепо он боится смерти!

-Илия принял мученическую смерть! От тебя, пес!

-Да, я, пес, сжег Илию! Он пострадал за нас, за меня. Но он не принял чашу из рук Отца! Ту чашу, которую выпил до дна Христос!

-Чаша Отца? Чаша Отца была в руках Катехона!.. Где теперь эта чаша? Кто шлет нам эти наказания?

Симеон ухмыльнулся.

-Разочарование в наставниках и утрата любви – это страшные испытания. И я познал их, и скорбь открыла мне глаза. Илия впал в прелесть и за то был лишен любви, и не любовью руководствовался Илия в своей проповеди.

-Пойми, Аполлинарий, кто любит человечество, тот и умирает вместе с ним, умирает через него, презирая все остальное. Человечество сгорает на радиоактивном Солнце, быстро разлагаясь и превращаясь в кашу, а любящий Бога и людей живет в этой жиже, срастворяется с ней, умирая с Ветхим Адамом и рождаясь в Новом – Христе.

Аполлинарий Аристархович обомлел.