Разбитое сердце июля - [38]

– И с места в карьер пригласил на помолвку своей сестры с Холстиным? – Голова соседа качнулась из стороны в сторону. – С чего бы это?

Ну и нахал! Ну и мужлан!

– Здесь темно, – ледяным тоном произнесла Алена, – и ничего не видно. Но, может быть, если бы мы встретились днем, вы бы поняли, почему Вадим с места, как вы изволили выразиться, в карьер пригласил меня на банкет.

– Да? – недоверчиво проговорил сосед. – Ладно, допустим… А он знал, в каком номере вы живете?

– Вроде нет, – попыталась припомнить Алена. – Точно, нет, не знал: я сказала об этом уже потом, когда Леонида начала меня пугать, мол, Толиков, очень может быть, умер не в парной бане и не в бассейне, а в своей комнате. Я поэтому, если честно, отказалась пойти с Вадимом и в бассейн.

– Ах, он вас и в бассейн звал? Интересное кино… – пробормотал сосед.

Ладно, хоть не полюбопытствовал, зачем и почему Вадим вдруг решил пригласить Алену в бассейн!

– Леонида – это кто ж такая? – спросил он затем. – Толстуха, которая сидит за одним столиком с Лютовым и его сестрицей?

– Она самая.

– А с чего она начала вас пугать рассказами про покойника? – насторожился Аленин собеседник. – Ей-то какая забота была, пойдете вы в бассейн или нет?

– Представления не имею, – не без тонкости улыбнулась Алена. – Спросите у нее.

– Понадобится – спрошу, – очень серьезно ответил сосед, и Алена вспомнила, где он работает. Это был именно рабочий голос. С обладателем такого голоса следовало говорить серьезно, поэтому она насторожилась. И не зря.

– Между прочим, ваша Леонида отчасти угадала, – сказал сосед. – Толиков умер именно в бассейне. Да, официальная версия – сердечный приступ в парилке, но лишь потому, что так удобнее для следствия. Кстати, я забыл спросить: вы о моей профессии и впрямь как-то сами догадались или сболтнул кто?

Алена вгляделась в темный силуэт, маячивший напротив. Странно, что сосед так и не присел – стоит перед ней, словно ученик перед учительницей или задержанный на допросе. Хотя, судя по фильмам и книгам, там предлагают присесть.

– Именно что сболтнул, – кивнула она. – Вернее, сболтнула. Потому что это была особа женского пола. А именно – та же Леонида. Она просто-таки с придыханием сообщила, что вы гений своего дела, а также образец высокой морали.

– Что, так и сказала? – недоверчиво спросил сосед.

– Не дословно, но смысл был именно таков, – с удовольствием подтвердила Алена. – Не представляете, до чего же трудно мне было сдержаться и не рассказать о вашем особом расположении к одной из уборщиц «Юбилейного»! Могу себе представить, что с ней было бы, если бы я все же…

– Но вы все же сдержались? – в голосе мужчины прозвучало беспокойство.

– Конечно. Я не сплетница. А что, – не удержалась Алена, чувствуя, что теперь настал ее черед сдобрить затянувшийся ночной диалог малой толикой ехидства, – вас так сильно волнует мнение Леониды? Типа: что станет говорить княгиня Марья Алексевна?

Восемь из десяти Алениных знакомых при последних словах непременно спросили бы, кто она такая, эта самая Марья Алексевна. Сосед не спросил. Может, не забыл еще бессмертную комедию Грибоедова? Или он просто умел пропускать мимо ушей то, что слышать не хотел? Это качество тоже свойственно некоторым мужчинам. Совершенно так же поступал один знакомый Алены. Черноглазый такой, красивый до умопомрачения. Тот самый, который однажды сказал ей высокомерно: «Я совершенно не понимаю, о чем ты говоришь!»

Никогда, никогда Алена не простит ему этого! И всего остального не простит!

Ох, опять… Она как цирковая лошадь, которая привыкла бежать по кругу арены и которую нипочем не заставишь свернуть в сторону. Вот и Алена все время возвращается на арену своих терзаний…

– Мнение какой-то Леониды меня нисколько не волнует, – донесся до нее голос соседа. – И вам я советую – чем меньше вы будете обращать внимания на всякую болтовню по поводу смерти Толикова, тем лучше для вас же. Меньше знаешь – лучше спишь, в вашем случае это просто в точку! Я прояснил ситуацию насчет его смерти лишь для того, чтобы уверить вас: если призракам и свойственно бродить рядом с тем местом, где они отдали Богу душу, то покойный Толиков сейчас плещется в бассейне и катается с водяной горки, а не бродит вокруг люкса номер два. Поэтому вы можете спокойно вернуться к себе и не бояться никаких шумов, шорохов, шелестов и проблесков света. Их производил не призрак, тут у меня нет никаких сомнений, я даже готов торжественно поклясться.

– Спасибо, – сухо сказала Алена, не проявляя, впрочем, никаких новых намерений выбраться из диванной топи и ринуться к себе в комнату. – Чувствительно вам признательна за эту клятву. Но если бродил не покойник, то кто же тогда?

– Как – кто? Люди, конечно. Вполне реальные люди. Неужели не понятно?

В голосе соседа на сей раз прозвучала не насмешка, а нескрываемая тревога. Похоже, он несколько забеспокоился: а не сказались ли потрясения нынешней ночи на умственных способностях его собеседницы?

– Это-то мне понятно, – устало, словно больного или несмышленого ребенка, успокоила соседа Алена. – Но кто именно? Та уборщица и ее босоногий сообщник? Или кто-то другой? Кто старался выжить меня из номера? Неужели они и правда что-то ищут здесь?