Разбитая сфера - [5]

— О, Паладин! — он выругался сквозь стиснутые зубы. Он ненавидел эту ситуацию. С тех пор как он впервые увидел этот трижды проклятый плащ, его действия были строго ограничены. Хотя теоретически у него была свобода выбора в каждой точке принятия решения, его все еще подталкивали к определенному курсу его собственные этические и моральные взгляды.

— Неужели я всегда буду в такой ловушке? — спросил он себя. — Когда я должен сказать «к черту все последствия» и действовать в своих собственных интересах? Он скрестил руки на груди, сердито сжав челюсти.

А потом он еще раз мельком увидел себя в зеркале. Это изображение вызвало полуулыбку на его губах. — Твердолобый Телдин Мур, — упрекнул он себя. — По крайней мере, я не теряю чувства юмора.

*****

Он проснулся с кружащейся головой и отвратительным привкусом во рту. Тупая головная боль поселилась за правым глазом, а желудок горел так, словно он выпил кислоты.

— «Опять», — с отвращением подумал он. — «Это становится слишком привычным».

Он посмотрел на глиняный кувшин на тумбочке рядом со своей кроватью. Он забыл вставить пробку на место, и резкий аромат полыни наполнил каюту. Руками, которые могли бы быть более устойчивыми, он закрыл кувшин. Запах крепкого спиртного, конечно, все еще витал в воздухе и продолжал сводить его желудок.

— Так не должно продолжаться дальше,  — сказал он себе.

Не так давно Телдин гордился тем, что не пил крепких напитков. Во время плавания на борту корабля-молота «Зонд» с Элфредом Сильверхорном у него развился вкус к сагекорсу, но он не чувствовал необходимости выпивать больше, чем случайную маленькую стопку. Но сейчас?

Он взял кувшин и покрутил его, оценивая содержимое. Примерно треть выпита, предположил он, а вчера кувшин был полным. Стоит ли удивляться, что он чувствовал себя, как навоз скаввера?

Что еще хуже, это было не в первый раз. У него начались проблемы со сном, когда он еще был на Радоле, вскоре после того, как  расстался с Валлусом Лифбовером. Несмотря на то, что его тело смертельно устало, он обнаружил, что не может отключить свой разум. Лежа в постели, он ловил себя на том, что прокручивает в голове все основные моменты принятия решений на пути, который привел его с Ансалона сюда, пытаясь найти какие-то альтернативные варианты, которые могли бы все изменить к лучшему. В конце концов — иногда несколько часов спустя — он погружался в беспокойный сон, мучимый кошмарами. Он просыпался уставшим, запутавшись в простынях, которые из-за его метаний превращались в пропитанные потом веревки.

Он выдержал так почти неделю, неуклонно уставая все больше и больше, его глаза, полные песка, становились все более запавшими. Однажды ночью, в отчаянии, он купил фляжку полынной настойки в гостинице, где остановился, и использовал ее, чтобы напиться до беспамятства. Удивительно, но на следующий день он чувствовал себя лучше отдохнувшим (хотя в результате похмелье было эпическим). Более того, он, казалось, разорвал порочный круг. Следующие несколько ночей ему удавалось спать, не выпивая, и он думал, что с этими проблемами покончено.

Но не тут-то было. Кошмары вернулись, как и часы, в течение которых он смотрел в потолок, переосмысливая все, что он сделал с тех пор, как покинул свою ферму. Ему снова пришлось обратиться к бутылке, когда он больше не мог выносить бессонницу. К этому времени он уже был на борту «Фула», и в космосе. К счастью, он предусмотрительно включил несколько кувшинов полынной настойки в свои дорожные припасы.

Было это  около трех недель назад, плюс-минус несколько дней. Хотя он старался употреблять спиртное экономно, только когда чувствовал, что больше не может справляться с бессонницей, его самообладание постепенно ускользало. За последние три-четыре, или даже больше  ночей напролет он усиленно потреблял сагекорс. Он осторожно покачал головой, чтобы не усугубить тупую боль. — Это нужно прекратить, — громко повторил он.

Он медленно поднялся с кровати. Не потрудившись одеться, он развернул плащ до полного размера, обернул его вокруг своего тела и вышел на палубу, остановившись только у бочки с водой, чтобы смыть кислый, мертвый привкус во рту.

Дикое пространство в этой хрустальной сфере было прохладным, но не холодным.

Свежий воздух обдувал его кожу сквозь плащ и хлопчатобумажное нижнее белье. Хотя это на мгновение усилило его головную боль, относительный холод, казалось, очистил его мозг от паутины, придав его мыслям большую ясность. Он вынул звездную карту из футляра и развернул ее, сравнивая то, что она показывала ему, с тем, что он мог видеть через перила корабля.

Это была главная проблема с путешествием в одиночку, как он признался  сам себе. Даже используя плащ, он мог управлять кораблем лишь в течение ограниченного периода времени, прежде чем слишком устанет, чтобы продолжать. Сначала ему удавалось продержаться всего четыре или пять часов, прежде чем его мысли начинали затуманиваться, а контроль над судном начинал ослабевать. Однако, попрактиковавшись, он взял себя в руки, чтобы управлять «Фулом» на полной скорости — более чем в четыре раза превышающей нормальную скорость заклинательного полета, как он предположил, даже без дополнительного экипажа — более двенадцати часов. За это время, как он прикинул — основываясь на том, что однажды сказала ему Сильвия, покойный навигатор «Зонда», — что маленькое судно может преодолеть более ста миллионов лиг. Это было невообразимое расстояние, как он подумал  в тысячный раз, особенно для ничего не знающего фермера. Это было расстояние, эквивалентное путешествию вокруг экватора Кринна более семи тысяч раз за один день. Как люди вообще могли воспринимать заклинательные путешествия как нечто само собой разумеющееся?