Рай в шалаше - [89]

– Он умер, – перебил Гембри.

Вздохнув, Бретт спокойно повторил:

– Я еще раз спрашиваю, какое все это имеет отношение ко мне?

– Мы считаем, что его дочери Анджеле известно, где спрятаны пластины.

– Вот и спросите ее. – Бретт встал. – Я не хочу иметь к этому никакого отношения.

Гембри решил, что пора вспомнить о субординации.

– Я вас не спрашиваю об этом, капитан! – взорвался он. – Сядьте и заткнитесь.

Мужчины посмотрели друг другу в глаза.

Зная, что за неповиновение грозит тюрьма, Коди мысленно послал майора ко всем чертям.

– Насколько я понял, у вас с этой девушкой были романтические отношения, – продолжил майор, – и…

– Откуда вам это известно? – снова удивился Бретт.

– Это не важно. Если вы прекратите перебивать меня, то я смогу наконец все объяснить.

Бретт кивнул. Его слегка передернуло – он уже понял, что вряд ли ему понравится то, что он услышит от майора.

– Итак, мы полагаем, что дочери Синклера известно, где спрятаны пластины, но у нее не было возможности передать их нужным людям. Можете мне поверить, если бы они сделали попытку забрать их, мы бы об этом узнали. Теперь Анджела Синклер в нелегком положении, потому что сидит в тюрьме на Шип-Айленде за помощь бунтовщикам.

– В тюрьме? – не поверил своим ушам Бретт. – Но…

– Коди, она самая настоящая бунтовщица и не оставила нам выбора.

Бретт покачал головой. Несмотря ни на что, мысль о том, что Анджела сидит в тюрьме, была невыносимой.

– Это неправильно, – заявил он.

– Я рад, что вы так считаете. Вы и поможете ей оттуда сбежать.

– Не забывайте, я не ношу форму ее любимых цветов.

– Вы сумеете убедить девушку, что шпионите в пользу конфедератов. Назоветесь другим именем и сообщите, будто бунтовщикам известно, что ее отец взял пластины. Тогда она отдаст их вам – для передачи Конфедерации. Мы считаем, – поспешил добавить майор, заметив недоумение Коди, – что именно вам она доверится: вы сможете убедить ее. Будете ходить вместе с ней по ее любимым местам и…

– И охмурять ее? – Не выдержав, Бретт расхохотался: абсурдность плана была очевидной. – Вам не так уж много известно, майор, – проговорил он, успокоившись. – Да, у нас были романтические отношения, как вы это называете. Но вашим источникам, похоже, известно далеко не все. Дело в том, что она обвинила меня в изнасиловании, поэтому мне и пришлось уехать. Уж если кто и сумеет убедить в чем-то Анджелу Синклер, то только не я. Думаю… – в глазах его блеснул стальной огонек, – вам лучше подобрать для этого дела другую кандидатуру.

Гембри покачал головой.

– Нет, эта работа именно для вас. И вы справитесь с ней. Главное, что вы знаете Анджелу Синклер, знаете ее привычки. Скажете ей, что сердцем вы южанин и лишь для вида переоделись в форму янки. Черт, скажете наконец, что вы – из Акадии и бывали в Миссисипи. Да мне наплевать, что вы ей наговорите, Коди! Поступайте с ней как хотите! Прежде вы ведь уже позволяли себе кое-что, а? – подмигнул он Бретту.

Больше всего Коди хотелось съездить майору по физиономии.

– Что было, то прошло. И вспоминать об этой истории мне неприятно. Она всего лишь посмотрит на меня – и дело провалено.

– Она не сделает этого, – ухмыльнулся Гембри.

– Не сделает чего? – не понял Коди.

Вытащив из ящика сигару, майор медленно зажег ее. Затем он откинулся на спинку стула, выпуская кольца дыма и наслаждаясь изумлением Бретта.

– Она вас не узнает, – наконец объяснил он и торжествующе улыбнулся. – Дело в том, что Анджела Синклер ослепла.

Пораженный, Бретт долго молчал. И когда он ушел, майор приблизился к окну и некоторое время наблюдал за ним. Заметив, что Коди вышел из здания, к Гембри зашел Бишоп, чтобы узнать, как все прошло.

– Отлично, – заверил его майор. – Сначала парень удивился. Я знал, что так будет. Но он справится с делом.

Вздохнув с облегчением, Бишоп спросил:

– А вы собираетесь сообщить нашему агенту о том, что побег закончится, как только она приведет нас к тайнику?

– Ни в коем случае, – не задумываясь ответил Гембри, – не верю я этим южанам, которые якобы борются за Союз. Они упрямы и всегда будут действовать в своих интересах. Так что мы не скажем ему ничего лишнего.

Глава 24

Никто не обращал внимания на Лео, который плелся по Бейзин-стрит, ссутулившись и опустив голову, не глядя по сторонам. В этом и не было необходимости – дорогу он отлично знал. Каждую ночь ему приходилось совершать ставшее уже привычным паломничество на кладбище Сент-Луис, и Лео гордился тем, что так удачно изображает из себя согбенного, измученного нищетой старика.

Увидев перед собой ворота кладбища, Лео ускорил шаг. Он смертельно устал. Прошла уже неделя, с тех пор как его выгнали с постоялого двора, и он вынужден был спать на сене в конюшне. Когда ему удавалось украсть бутылку виски, Лео напивался до полусмерти и частенько засыпал, свернувшись калачиком прямо на куче лошадиного навоза. Ну нет, такой образ жизни его не устраивает. Если Голос не появится в ближайшее время, он будет вынужден искать работу, а найти ее в Новом Орлеане непросто, если не хочешь трудиться на плантации простым работником. Он и не хотел, черт побери! Стало быть, ему придется сбежать из города и направиться на Запад, чтобы его не сцапали и не забрали в армию. А то сунут в руки ружье – и отправляйся погибать под вражескими пулями. Больно надо! Но если он не будет достаточно проворен, то Голос выследит его и выдаст властям. Тогда уж его точно арестуют за убийство.