Рай в шалаше - [78]

– А отец сказал тебе что-нибудь перед смертью? Ужасно, что приходится так мучить тебя, но вдруг ты сможешь помочь… Тебя нашли у тела твоего отца. Мы поняли, что он умер у тебя на руках. Может, он сказал хоть что-то, назвал имя убийцы? Попытайся вспомнить.

– Не могу, – хрипло прошептала Анджела. – Я лишь помню, что спустилась вниз и увидела его тело, залитое кровью. А потом пустота…

Винсон разочарованно пожал плечами:

– Ну хорошо. Может, позднее тебе удастся вспомнить больше. А теперь спи. Тебе надо отдохнуть.

– Нет, я не хочу спать. Мне кажется, что я проспала целую вечность. – Она попыталась сесть, но от усилия голова закружилась сильнее. Упав на подушки, девушка взмолилась: – Зажгите, пожалуйста, свет. Мне не хочется лежать в темноте.

Винсон и майор обменялись встревоженными взглядами.

Стоял полдень. Шторы были раздвинуты, и комнату заливало яркое солнце.

Винсон наклонился поближе к Анджеле и заглянул ей в глаза. Она даже не моргнула.

Он медленно поводил рукой перед ее лицом – девушка продолжала смотреть вдаль, взгляд ее был неподвижен.

Повернувшись к майору, Дюваль покачал головой. Оба были потрясены.

Анджела ослепла.

Глава 21

Проконсультировавшись с новоорлеанскими врачами и медиками, прибывшими в город вместе с войсками генерала Батлера, доктор Дюваль пришел к выводу, что пока невозможно сказать, навсегда Анджела потеряла зрение или ее слепота со временем пройдет. Равно как нельзя было узнать наверняка, сможет ли она вспомнить события страшной ночи или они совсем стерлись из ее памяти.

С забинтованной головой, поддерживаемая с одной стороны Винсоном, а с другой – Реймондом, Анджела все же присутствовала на похоронах отца. Мужчины помогли ей удержаться на ногах, когда гроб с телом Элтона устанавливали в склепе рядом с гробом его любимой Твайлы. Отделенная от мира непроницаемой завесой тьмы, Анджела подумала, что еще никогда в жизни не чувствовала себя такой одинокой.

В последующие дни она совершенно потеряла ощущение времени. Лишь немногие друзья ее отца заходили к ней, чтобы высказать соболезнования и выразить сочувствие. Кое-кто из них деликатно интересовался ее состоянием, избегая даже произносить слово «слепота». Девушка едва не кричала от отчаяния – их жалость была невыносима.

Когда визитеры расходились, она полностью погружалась в себя. Анджела твердо решила, что будет бороться: даже если зрение не вернется к ней, она не будет беспомощным инвалидом.

Как-то вечером Мамма Кезия принесла Анджеле поднос с ужином, и девушка настояла на том, что будет есть самостоятельно. Ах, как трудно оказалось управляться с вилкой! По тяжелым вздохам Маммы Кезии Анджела поняла, что пока все идет не слишком гладко.

– Я должна попробовать, – снова и снова повторяла она. – У меня все получится, если я буду стараться.

Услышав, как открывается дверь, Анджела инстинктивно подняла голову, и сразу почувствовала отвращение, узнав голос Клодии.

– Ах, какая гадость! – закричала Клодия. – Мамма, что с тобой случилось? Почему ты сама не кормишь ее? Посмотри, она вся перемазалась, вся постель в еде! Я прикажу тебя выпороть…

– Не смей так говорить! – перебила ее Анджела, отбрасывая поднос в сторону.

Клодия выругалась, потому что молоко, выплеснувшись из стакана, пролилось на кровать. Потом Анджела почувствовала, как грубые руки толкнули ее.

– И не вздумай вставать, ты слышишь меня? Настало наконец время указать тебе твое место в этом доме! Не попадайся мне на пути, а то как бы тебе не пришлось пожалеть об этом! Плантация требует внимания, а ты все время отрываешь меня от дел!

Анджеле не нужно было видеть, чтобы догадаться – сейчас Клодия нависает над ней с искаженным от злобы лицом, глаза ее налиты кровью и готовы вот-вот вылезти из орбит, зубы скрежещут, кулаки крепко сжаты.

Подождав, пока Клодия переведет дыхание, Анджела твердо заявила:

– Я и не собираюсь тебе мешать. Но я не позволю, чтобы со мной обращались как с инвалидом, запирали меня в комнате и кормили с ложечки как младенца! Я научусь сама заботиться о себе, и ты меня не остановишь!

– Я вольна поступать как хочу, Анджела! – взвизгнула Клодия. – Это тебе не остановить меня, так и знай! Во-первых, не забывай, что ты слепа и беспомощна. Мало того! Напоминаю тебе, что идет война. Плантаторы убегают с насиженных мест целыми толпами, но я останусь здесь, потому что мне на помощь придут войска северян, которые заставят негров работать и собирать урожай. Благодаря мне Бель-Клер будет процветать!

– Ты ничего не забыла, а, Клодия? – спокойно осведомилась Анджела. – Что скажешь о завещании папы? Мистер Дюбоз сказал, что передаст мне все права на имение, как только я почувствую себя лучше. Он сообщил мне о последней воле отца, – добавила она.

– Ты что, вообще ничего не соображаешь? – завопила Клодия. – Идиотка! Я же не просто так подружилась с янки! Теперь я могу попросить генерала Батлера конфисковать Бель-Клер и передать его мне! Не забывай, что я подписала присягу на верность Союзу и теперь могу делать все, что захочу!

Закрыв глаза, Анджела вновь погрузилась в свой темный мир. Отчаяние одолевало ее. Клодия права. Какая разница, что отец написал в завещании? Он с таким же успехом мог оставить свое имущество Союзу.