Рай в шалаше - [107]

Девушка не стала больше задавать вопросов; Бретт замолчал, и она поняла: с ним что-то не так. «Может, и хорошо, что я не все знаю», – устало подумала она.

Вскоре путники въехали в Блэк-Бау, но Бретт, к своему удивлению, не нашел знакомой тропы. Сорняки достигали стремян, да и вообще все кругом было в полном запустении, словно сама природа скорбела по уехавшим каджунам мистера Лобаша.

Бретт пустил коня вперед. Укрыться было негде: если на пути им и встречались развалины хижины или старой пироги, то они были еще в худшем состоянии, чем особняк.

И тут его осенило!

Лучше всего спрятаться в особняке! Их там никто не увидит. Он сможет время от времени ездить в Виксбург за едой и заодно узнавать новости.

– Что происходит? – нетерпеливо спросила Анджела. – Почему ты повернул назад? Мне казалось, мы уже близки к цели?

– Дорогая, тут все разрушено. – Он погладил ее по плечу. – Нам придется вернуться к дому, мимо которого мы только что проехали.

Анджела чувствовала, как высокая сорная трава хлещет ее по ногам, и решила, что в особняке тоже будет не слишком уютно.

– Я не хочу оставаться, – проговорила она. – Давай поедем в Ричмонд. Там мы уж точно будем в безопасности, а если я вспомню что-то про эти дощечки, то смогу пойти к властям.

– Все не так просто, – заметил Бретт. – Во всяком случае, мы не должны делать это, пока не выясним, кто пытался убить тебя. Мы же не знаем, кому можно доверять, потому что у янки есть шпионы среди южан. Более того, в Ричмонде тоже небезопасно, так что, возможно, мы нарвемся на патрули.

– И долго нам придется прятаться? – нетерпеливо спросила Анджела.

Бретт не мог ответить ей, не раскрывая своего плана. Рано или поздно янки, занятые войной, забудут о них. Он надеялся переждать некоторое время, а затем направиться на Запад и начать там новую жизнь, но не хотел пока говорить об этом девушке. У него не было уверенности в том, что она согласится.

Бретт Коди просто не смог бы еще раз пережить разлуку с ней.

Они устроились в сохранившейся комнатушке под лестницей, привели в порядок помещение, служившее прежде кухней. К ним часто захаживал Руфус. Он приносил рыбу и всегда с готовностью оставался на ужин.

Днем они гуляли возле реки, держась за руки. Стоял ноябрь, и Бретт описывал Анджеле, какими красками расцветилась природа, готовясь к скорой зиме. А ночами они занимались любовью. Страсть, охватившая их, была так велика, что Анджела не переставала дивиться ее силе.

Но… Как бы хорошо им тут ни было, рано или поздно надо было возвращаться к людям. Они не могли прятаться вечно. Однако, когда она заговорила об этом с Бреттом, он даже не стал ее слушать.

– Давай жить сегодняшним днем, – предложил он.

– А как же твоя миссия? Правительство конфедератов захочет узнать, что с нами случилось!

– Пусть они думают, что нас где-нибудь убили, – пожал плечами Бретт.

– Кажется, ты надеешься, что и янки решат так же, – усмехнулась девушка.

– Совершенно верно.

– А что потом? – Анджела вдруг ощутила внутри какую-то пустоту. Они лежали на кровати в дальней комнате. Стояла морозная ночь, а их укрывало лишь тонкое одеяло. Девушка, как всегда, крепко прижималась к Бретту, потому что рядом с ним чувствовала себя в большей безопасности.

Ласково погладив ее по щеке, Коди рассеянно спросил, как бы она поступила.

– Иногда я думаю, что хотела бы отправиться домой… но тут же останавливаю себя – ведь там тоска по прошлому станет еще сильнее. И тогда мне кажется, что лучше было бы уехать и начать новую жизнь в другом месте.

Бретт вздрогнул: он так давно ждал, что Анджела заговорит об этом! Теперь он может наконец предложить ей свой план. Дело в том, что ему не хотелось воевать, никогда не хотелось; к тому же он не видел смысла в этой войне. Честно говоря, он ненавидел рабство, ненавидел манеру некоторых южан смотреть на выходцев из Акадии свысока.

– Я думаю об этом всякий раз, когда стою на берегу реки, – прошептала девушка, наслаждаясь ласками Бретта. – Знаешь, я слышу, как шумит вода, и тогда мне кажется, что я просто должна плыть по течению. И все будет хорошо, а я скоро окажусь под моей любимой плакучей ивой… Я всегда называла ее «древом исполнения желаний», – усмехнулась она. – Я воображала, что достаточно загадать желание, стоя под ее ветвями, и оно непременно исполнится. Но затем… затем я возвращалась домой, с грустью сознавая, что ничего не изменилось. Но с тобой, Бретт… – ее рука скользнула вниз и сжала его отвердевшую плоть, – …у меня всегда бывает такое чувство, словно я снова нахожусь под ивой, и мои желания сбываются. Тогда я начинаю мечтать о том, чтобы когда-нибудь увидеть тебя…

– Ты видишь меня своим внутренним взором, – хрипло прошептал он. – Пусть твое воображение рисует самые смелые картины, оживляемые… желанием…

Бретт рванул ее к себе, закрывая губы Анджелы горячим поцелуем. Его язык проник в тепло ее рта, а затем, оторвавшись от ее губ, он стал ласкать ее нежные груди. Девушка выгнулась, стараясь как можно сильнее прижаться к нему.

– Возьми меня, Бретт, – шептала она, – возьми меня немедленно…

Коди тихо смеялся: ему нравилось, что Анджела, отбросив стыдливость, жаждала любви. Он не спешил, стараясь подольше растянуть эту сладкую пытку, но когда терпения у обоих уже не осталось, он быстро вошел в нее, чувствуя, как тело любимой плавится от его ласк. Не прошло и нескольких минут, как страсть, кипевшая в их телах, бурлящей лавой вырвалась наружу…