Рай Сатаны - [33]

– Нет таких клиник в России, – покачал головой генерал. – Но есть возможность заработать на лечение в Цюрихе.

– Что надо делать?

– Принять участие в одной любопытной охоте… В том случае, если она успешно завершится, участники получат призовые – больше, чем платит СЗР за находку нефти.

– И началась самая увлекательная из охот, охота на человека… – процитировал я сам не помню кого. – Боюсь, что охотник на людей из меня теперь никудышный. Разве что опытом могу поделиться с молодыми и хваткими.

– Ты не понял. Охота настоящая. На крупного и опасного зверя. На уникального, можно сказать реликтового. И в крайне неблагополучном регионе… Потому так высоки премии участникам.

– Я согласен. Что надо делать? Загонщик из меня аховый, но могу подносить патроны стрелкам-сахибам. Кто они, кстати?

– Не они – он.

И генерал поведал мне о последнем Великом Охотнике, решившем организовать последнее Большое Сафари в рушащемся и разваливающемся на куски мире.

5. Стоит в тундре теремок, он ни низок, ни высок

Сказав, что в город они пойдут, Иван не совсем точно обрисовал грядущее путешествие. Пешком шел в город лишь сержант, а его спутник ехал верхом на учаге. Причиной такой несправедливости стали ТТХ рогатой скотинки. Вернее, одна из ТТХ – малая грузоподъемность.

Северный олень – не лошадь, и на спину к нему не взгромоздишься, – хребет у животины сломается. И сидел Иван на холке своего учага так, чтобы основная нагрузка приходилась на передние ноги оленя. Багиров для такого способа езды не годился, слишком тяжел.

Даже Иван, весящий вдвое меньше, мог везти с собой лишь небольшой груз, а когда отправлялся верхом на родник с сорокалитровой флягой, то брал двух учагов и на второго вьючил наполненную емкость. Он и Багирову предложил взять с собой вьючного оленя, нагрузив его оружием и снаряжением сержанта, все-таки полегче шагать будет.

Баг поразмыслил – и отказался. Мало ли какие встречи по дороге случатся, если придется сразу в драку вступать, облачаться в тактический комплект будет некогда. Иван настаивать не стал. Он, возможно, тоже считался с вероятностью нежелательных встреч в пути, – прихватил с собой карабин. До сих пор сержант оружия серьезнее ножа у хозяина не видел.

Карабин, не иначе, справил свой столетний юбилей еще до появления на свет младенца, которому суждено было стать сержантом по прозвищу Баг. Где Иван раздобывает патроны к своей древней заслуженной машинке, Багиров не мог представить. Разве что сам отливает пули и снаряжает стреляные патроны по второму разу, и по третьему, и по четвертому… – гильзы раньше штамповали прочные, металла не жалели. Хотя можно жить и старыми запасами, стреляя пару раз в год по большим праздникам…

…Так и двигались: Багиров – бодрым походным шагом, рядом, не отставая и не обгоняя, трусил на своем рогатом иноходце Иван. Иногда он спешивался и вел учага в поводу, давал отдохнуть животине.

Разговаривали – а чем еще заняться долгой и скучной дорогой? – но толку от тех разговоров было немного. Сержант в основном расспрашивал о городе, Иван в основном отмалчивался или отвечал крайне уклончиво. Но одно сказал сразу, еще не покинув стоянку: в город он не пойдет, доведет туда Багирова, – и обратно. Нельзя ему туда. Плохое место.

Путь лежал по холмам, невысоким и очень пологим, но постепенно они становились выше и круче. Горы Бырранги нависали справа, снежные языки с их склонов за минувшие недели сошли, растаяли, – и выглядела горная страна еще мрачнее, чем раньше. Темная, безжизненная, ни следа горных лесов или альпийских лугов, – сплошь камень да камень. Неудивительно, что местный народ придумал легенду, что именно туда, в Быррангу, уходят души мертвых. Самое подходящее для мертвецов местечко…

В середине дня устроили привал, хорошенько отдохнули и подкрепились. Оказалось, что аборигены знают толк в сухом пайке – Иван выдал сержанту две непонятные палочки вроде пастилок: кушай, дескать, вот обед твой. Попробовав, сержант решил, что сделаны «пастилки» из мяса, завяленного досуха и перетертого в порошок, с добавлением ягод, высушенных и тоже перетертых. На вкус не очень, но сытные, силы неплохо подкрепили, – и в то же время никакой лишней тяжести в желудке, – хоть сейчас вставай и шагай дальше.

Багиров и пошагал бы, ему не терпелось попасть в город. Но Иван не позволил – учага беречь надо, пусть передохнет, ягель пощиплет. В результате отдых растянулся часа на полтора.

После привала натолкнулись на первый след цивилизации – с вершины холма Багиров углядел вроде как грунтовую дорогу, протянувшуюся внизу и постепенно забиравшую к северу, к горам. Удивился – Иван как-то говорил, что дорог в тундре нет, одни лишь направления. Даже зимой нарты след в след не ездят, зимник не накатывают. Почему? Так надо.

Их «направление» пересекалось с этой как бы дорогой, но, когда подошли вплотную, сержант понял: никакая это не грунтовка, одна машина проехала и один лишь раз. Гусеничная машина, и едва ли боевая, военных действий с применением бронетехники тут никогда не случалось. Вездеход на гусеничном ходу, скорее всего…

Причем давненько проехал, следы от траков исчезли, и две колеи превратились в две канавки, в низменных местах заполненные водой. Шрамы, оставленные гусеницами, тундровая растительность затягивает десятилетиями… Ранимая она, тундра.