Рай и ад. Книга третья. Рассказы перенесших клиническую смерть - [50]

Я тогда не знал, что согласно Священному Писанию, все эти гадатели, прорицатели — мерзость пред Богом. Я пришел к этой гадалке, да еще фотографию сына взял. Она долго ходила по комнате, смотрела на фотографию, что-то шептала. И я вижу — она не решается мне что-то сказать. Это уже я ей сказал:

— Говори!

Она мне отвечает:

— Я тебе ничего хорошего сказать не могу. Я вижу твоего сына с отрезанной головой, и руки связаны назад колючей проволокой.

Я об этом даже своей жене не сказал. Жена, она сердечница. Я знал, что такая информация ее убьет. А на третьи сутки, которые для меня показались как вечность, раздался телефонный звонок, который, в принципе, я уже ждал. И мужчина с явно выраженным кавказским акцентом сказал мне следующие слова:

— Ты Виктор? — Я говорю:

— Да.

— Ты хочешь получить своего сына обратно? — Я говорю:

— Конечно.

— Приготовь сто миллионов, и привезешь. — И называет мне точные координаты за тысячу километров от моего города. В горах между Дагестаном и Чечней. А потом добавил:

— А если не привезешь деньги, мы тебе вернем твоего сына, только в разных посылках.

Вы знаете, для меня это была огромнейшая сумма денег, на тот момент. Эти переживания, что гадалка сказала, что сына уже нет в живых. Да и в следственной практике были случаи, когда преступники воровали детей, убивали их, а потом набирались наглости, звонили родителям и говорили, что ваш ребенок еще жив, готовьте выкуп. Я это все прекрасно знал. У меня наступило такое состояние, да, что мне как вроде отрубили руки и ноги.

Словно парализован разум. Твой ребенок захвачен, ты не знаешь жив он, не жив он. Ты знаешь, что за твоим домом будут следить. Любой твой неправильный шаг, любой звонок могут привести к необратимым последствиям. Во второй половине ночи ко мне с Краснодара приехал мой товарищ, полковник из отдела по борьбе с организованной преступностью края. Это так называемые шестые отделы, которые были созданы в восьмидесятых — начале девяностых. Спецслужбы предложили мне свою помощь. Я согласился на проведение этой операции. Мы долго размышляли, но я согласился.

Эти же спецслужбы взяли деньги в одном из банков. Была выдана соответствующая сумма денег, сто миллионов, и на трех машинах спецназа мы выехали к месту встречи. На месте встречи горная дорога на город Хасавюрт, на границе с Чечней, где была назначена встреча, спецназовцы быстро расположились в лесу с обеих сторон дороги, блокируя, готовясь к бою.

А я находился в машине, с одним из спецназовцев. Мы ожидали, кто к нам подъедет. Но прошел час после назначенной встречи, а никого нет. Второй час на исходе. Никто к нам не подъезжает. Пошел уже третий час ожидания, и вы знаете, уже стало темнеть, так уже солнышко стало заходить, и было принято решение уезжать.

Я только тронул свою машину, чтобы уезжать, на большой скорости из-за пригорочка вылетела машина. Заблокировали мою дверь. Из подъехавшей машины выскочил молодой парень, плюхнулся на заднее сиденье моей машины, у него была граната Ф-1. Он выдернул кольцо, и командует:

— Вперед! — Я говорю:

— Куда вперед? Обмен машины должен быть здесь, в месте. — Но от него я услышал:

— Я тебе сказал: вперед!

Вы знаете, что я понял? За моей спиной сидит смертник. Если сейчас отпускает он руку, три-четыре секунды, и граната взрывается. Я переехал на сторону Чечни. Возле поста ГАИ дали команду остановиться. Только остановил машину, как ее окружили вооруженные люди. Нам приказали выйти, машину обыскали. Видят, что нет денег, говорят:

— Где деньги? — Я говорю:

— Деньги я привез, но покажите мне моего сына. Я хочу убедиться, что мой сын жив и здоров!

Шел очень жесткий разговор. Они ни на что не соглашались, на мои условия, требовали свое. В конечном итоге они связали спецназовца, забрали и увезли его в плен. А мне сказали:

— Привези деньги, иначе его мы расстреляем первым.

В это время одна из наших групп работала по разным направлениям. В том числе, и в Чечне, и в Дагестане. Это была разноплановая операция. И мы вышли на начальника охраны Дудаева. Начальник службы безопасности, точнее, он был Дудаева, полковник милиции, которого лично мои товарищи знали по совместной работе. Был найден соответствующий контакт. Была встреча лично с Дудаевым. И было личное выступление Дудаева по радио о том, что это позор для чеченского народа воровать детей. Чтобы ребенок был возвращен.

И одновременно наши группы работали за этими людьми, которых привели к нам на переговоры. Потому что они… У нас было несколько встреч. После первой встречи вторая встреча была поздно ночью на одном из мостов через реку. Но когда мы приехали на эту встречу, они поставили свою машину поперек, автоматы на крышу машины, и не смогли мы к ним подойти, потому что они нам поставили условие, чтобы мы ближе не подходили. Иначе они стреляют.

Где-то час или два шли переговоры, которые также ничем не закончились. Они требовали свое, я требовал, чтобы они мне показали сына. За что я буду деньги давать, я не знаю, жив ли мой сын или не жив. Встреча была отложена на следующий, кажется, день.

В это время несколько групп уже стали следить за этой группировкой. За их передвижениями, за их квартирой. И в конечном итоге была проведена операция боевая по задержанию этой группировки. Кто остался в живых — на вертолеты, и отправили в Краснодар. Вы знаете, чисто профессионально, эта операция была проведена блестяще. Никто из спецназовцев не был убит. Но цель операции не была достигнута.