Raw поrно - [41]

Алексей выключил фары. Перебрались на заднее сиденье. Он притянул мою голову и одарил ужасающе слюнявым поцелуем. Я отдернулась. Посмотрела на его охваченное похотью лицо. Он неплохо возбудился: новизна партнерши и места были тому виной. Алексей расстегнул ширинку. Я посмотрела на его член и вдруг поняла, что пересилить себя не смогу. Я его категорически не хочу! Не хочу этого зануду — хоть ты тресни! Я пощупала его член — он был нормальной, средней величины и толщины. Потянулась к Алексею, якобы опять за поцелуем. Он прикрыл глаза. Я достала нож — кровь косым фонтаном брызнула на боковое стекло.

Вылезая из машины, я подивилась своему возросшему мастерству — настолько движения мои были точны. «Практика — залог успеха!» — подумала я. Помимо этого, я думала и о том, что изменила своему ритуалу: Алексей был жертвой, с которой у меня не было секса. Признаться честно, из-за этого меня мучило некое чувство неудовлетворения. Я смотрела под ноги в холодные, тронутые колючей кромкой льда лужи, видела в них свое перевернутое отражение, думала о случившемся и понимала, что не допустила половой связи не потому, что Алексей был противнее всех, а потому что мы были в машине. Так уж получилось, что автомобиль, как место для занятия сексом, был для меня священным.

ДВОЕ И ОДНА… МНОЖЕСТВО… НО ВСЕ ЖЕ — ТОЛЬКО ДВОЕ

«Память, память моя. Охотничий рог, замирающий в дебрях тумана», — обдолбанный Аполлинер нашептывал мне свои строки. Год назад, июльским душным вечером, я шла по обочине дороги. Мимо меня проезжали красивые и дорогие авто. Их фары горели бледно-желтым светом.

Легкая дымка сизого дыма, тонкий горьковатый запах гари в воздухе от горящих торфяников. Надежда на что-то вдруг прекрасное, что может вот-вот произойти. Но еще несколько шагов — и я окажусь в подъезде своего дома, войду в скрипучий и допотопный лифт, он доставит меня на пятый этаж, я войду в свою квартиру, а там стены обнимут мою надежду и она — задохнется.

Я не дошла пятнадцати шагов до двери подъезда, как одна из машин, самая красивая и самая блестящая из всего потока, вдруг остановилась. «Мерседес» — спортивное купе. Я обернулась с мыслью, что наверняка какой-то очередной занудливый мудак. Но шаг свой на всякий случай замедлила. Машина дала задний ход. Я посмотрела на того, кто сидел за рулем этой красавицы. Узнала Тра-Ля-Ля. Я шапочно знакома с ним около двух лет. Вместе занимаемся в спортзале.

Тра-Ля-Ля вышел из машины, симпатичный, загорелый, в клетчатых штанах:

— Еду себе спокойно, еду и вдруг — бац! — шикарная женщина. Подумал, что не могу не остановиться. Привет!

— Привет.

— Извини, но мы толком с тобой не общались, я забыл твое имя.

Я представилась.

— Красивое у тебя имя! — сказал он.

— Льстишь — самое обычное! — улыбнулась я.

— Слушай, а может, оставишь мне свой телефон? Созвонимся как-нибудь, пообщаемся, — предложил он.

— Конечно, — соглашаюсь, потому как Тра-Ля-Ля в этот сизый вечер в этих своих клетчатых штанах очень мне был симпатичен.

— Слушай, а быть может, прямо сейчас выпьем где-нибудь кофе? — продолжал проявлять инициативу Тра-Ля-Ля.

Я согласилась и села в его машину.

До умопомрачения люблю новенькие, дорогие машины, а у этой такое бежево-кремовое нутро и отделка из дорогого дерева. В мозгах моих и почках возникло ощущение настоящего праздника.

— Какая у тебя красивая машина! — сказала я.

— Лучше бы ты меня похвалила, — улыбаясь, сказал Тра-Ля-Ля, резко снявшись с места, лихо поехал по дымной и душной Москве.

Было около полуночи, но лето — жара, понятно, что город не спал. Мы сидели на открытой веранде модного кафе, пили красное вино, Тра-Ля-Ля умом и остроумием не блистал, но проявлял ко мне яркий сексуальный интерес, меня это забавляло. Говорил, что на указательном пальце у меня красивое кольцо — оно как праздничное солнце, и сама я как солнце, нет, как Памела Андерсон, а может, даже лучше. Мне вдруг стало смешно. Я рассмеялась и стала думать о том, каким способом он меня впервые трахнет.

Ночь была мягко-сизая, прозрачно-фиолетовая. Пошли к его машине обратно. Я шла чуть позади него, смотрела на его красивые ягодицы. Поехали, врубив на полную силу какую-то офигительную песню из 80-х. Тра-Ля-Ля был пьян, машиной правил лихо, дерзко нарушая правила. Гаишники смотрели на нас, но нам было на них — по хую!

Я начинаю заводиться от бесшабашности Тра-Ля-Ля. Ерзаю по сиденью, чувствуя, что моя бритая киса-пиписа уже мокрая вся. Тра-Ля-Ля ставит машину в какой-то узкий арбатский переулок. Тушит фары. Тянет меня за подбородок, целует в губы, а другой рукой лезет в вырез, вытаскивает мою левую грудь наружу, начинает ее сосать. Не отрываясь от соска, задирает мне подол, щупает меня внизу:

— Какая ты уже вся мокрая, сучка.

Я вдруг начинаю ломать комедию.

— Может не надо это делать, мы так мало знакомы.

— Да брось ты! — говорит Тра-Ля-Ля, расстегивает ширинку, достает свой хуй. — Длинный, изогнутый, словно сабля.

— Возьми мой хуй себе в рот, тебе понравится, — говорит он.

Я наклоняюсь и начинаю сосать.

— Сучка, я знал, что ты там вся выбритая. Когда сидели в кафе, я подумал, что у тебя бритая пизда, — говорит Тра-Ля-Ля и, смочив пальцы моими выделениями, вставляет мне указательный и средний в жопу.