Raw поrно - [11]

— Да? — удивился Виктор. — А я уже не помню. Ну давай рассказывай…

— Что тебе рассказать? — поинтересовалась я.

— Что хочешь, то и расскажи о себе, — сказал он пренебрежительно.

Или же эта эмоциональная окраска мне померещилась? Как померещился весь этот вечер, и этот чужой мне человек, и глупая моя затея знакомства через Интернет? Но нет, в тот вечер мне ничего не мерещилось, а чувствовалось. Чувствовалось то, что мне неприятен человек, общаться с кем я непонятно почему согласилась. Что человек этот до безобразия случаен и затея моя с Интернетом безобразна и противоестественна по сути своей. Случайные встречи, что происходят сами по себе, — шел-шел по улице и вдруг — бац! — не случайны. Что-то необъяснимое совпадает, хотя бы просто то, что двое, находясь в подобающем настроении, обратили друг на друга внимание. Я злонамеренно пыталась сконструировать случай, я возомнила себя равной провидению. И в этом была моя ошибка, которая в первую очередь разрушительно сказывалась на эмоциональном моем самочувствии. В физическом же проявлении моей жизни поступок этот привел к тому, что промозглым вечером, сидя в опасной близости с чужим, неприятным мне человеком, я ехала в неизвестном направлении.

К моему удивлению, Виктор привез меня не в овраг за пределами МКАД, а в давно уже ставший немодным, но продолжающий считаться «так, ничего себе заведение» ресторан «Эльдорадо».

Проходя в это пустующее и казавшееся неуютным заведение, Виктор галантно пропустил меня вперед, но этому его действию я не обрадовалась. Я подумала, что он сделал это, руководствуясь не воспитанностью, а желанием поглазеть на мою задницу, плотно обтянутую узкой юбкой. Догадка моя была верна на все сто, потому как, едва сели за стол, Виктор спросил:

— Попка у тебя такая круглая, случайно, не силиконовая?

— А если и да, то что? — огрызнулась я.

— Ну ты и даешь — в тебя пальцем ткнуть страшно, вдруг ты — сдуешься?

— А ты и не тыкай! — холодно сказала я, и вообще, кто бы мне это говорил — чмо, с покатыми плечами, нечто кривоногое!

В анкете Виктор собственное телосложение оценил как спортивное! Ага — держите карман шире! Спортивное для тех, кто ни разу не видел спортивных парней. Спутник мой был рахит рахитом.

«Короче, — сказал мне внутренний голос, — если ты так негативно реагируешь на своего собеседника, то не поднять ли тебе свою псевдосиликоновую задницу и не двинуть ли отсюда куда подальше?» — «Но нет, — в противовес первому сказал мне мой второй внутренний голос, — если ты сейчас же встанешь и уйдешь, то, во-первых, так до конца и не удовлетворишь свое любопытство, не сможешь ответить на простой вопрос: а что же было дальше? Во-вторых, у тебя надолго останется неприятный осадок, потому как ты ужасно не любишь прерванные встречи, тебе нравится определенность».

Я задумалась: кого послушаться — первый голос или второй? В этот момент Виктор внимательно изучал меню. Я еще раз посмотрела на его противные ручки, что цепкой обезьяньей хваткой держали увесистое меню. «Ладно, — согласилась я со вторым своим внутренним голосом, — так и быть — побуду мазохисткой, но любопытство свое удовлетворю». Я осталась. А так как надо было о чем-то говорить, то решила завести разговор о нейтральном, например, о кино. Завела. Выслушав его предлинную реплику, поняла, что напрасно я это сделала.

Со слов Виктора весь современный кинематограф был одним большим куском дерьма. Мириться с подобным культурным упадком он не собирался, грозился: «Вот только разберусь с делами, так сразу сам займусь кино. Надо перевернуть весь этот тухляк!» Произнеся эту грозную тираду, он зубами впился в куропатку. «Хоть бы ты зуб сломал!» — мысленно пожелала ему я, однако внешне лишь улыбнулась.

Я была уже порядком утомлена тем, что любое мое предложение вызывает фонтан негативных оценок у Виктора, потому решила помолчать. Благо, что Виктор вдруг ни с того ни с чего стал рассказывать о каких-то своих бабушках и дедушках и об их потрясающих фамилиях, что были одна другой примечательней. Короче, дело кончилось моей тщательно скрываемой зевотой. Однако Виктор позывы моей скуки уловил, вероятно, внутри себя оскорбившись на мое невнимание к особенностям жизни его предков, пристально на меня посмотрел и вдруг агрессивно сказал:

— Вытри уголок рта.

— Да, — кокетливо сказала я, подавшись к Виктору вперед, — что там такое?

— Что-то белое. Откуда мне знать, может, у тебя до меня уже с кем-то было свидание.

Мне захотелось вмазать ему в рыло. Я сдержалась. Достала из сумочки зеркальце, посмотрела на себя внимательно. Под «чем-то белым» подразумевался отслоившийся кусочек кожицы заживающей вышеупомянутой ранки.

— Это не что-то, это губа треснула, — вдруг начала оправдываться я.

— Ничего себе ты ее раскатала!

Ну такой вот у него юмор, что я могла поделать. Да и я — в тот вечер не фонтан. Потому как излишне застенчивая. Ранимая — вот я и не нашла слов, чтобы достойно парировать. Но именно после этих показавшихся мне уничижительными замечаний у меня и возник замысел, который я спустя лишь пару часов и несколько минут воплотила в действительность.