Равновесие Парето - [15]

В общем, дом номер 5 по улице Солнечной оказался обычным домом из эпохи скоростного и дешевого строительства.

— Идемте, я покажу вам квартиру, — поторопил меня нотариус и первым вошел в полутемный подъезд.

Мы поднялись по узкой лестнице на третий этаж, остановились напротив квартиры с металлической цифрой 7.

— Счастливый номер, — без особенного энтузиазма заметил Савохин, щелкнул замком кожаного портфеля и, немного покопавшись, вытащил коричневый конверт. Из конверта на ладонь выпала связка ключей.

— Вот этот, длинный, от металлической двери. Второй от внутренней двери, но я ее не запирал, — прокомментировал старый юрист, отпер, наконец, дверь и отошел в сторону, пропуская меня в квартиру.

У каждой квартиры есть свой уникальный запах. Каждый обжитый дом имеет свою гамму ароматов, сложенную из множества различных составляющих. И мы зачастую не замечаем, чем пахнут наши собственные жилища, привыкнув, как неряшливые владельцы собак не ощущают запаха псины, который сразу бьет гостям в нос. Мне всегда было интересно, чем же пахнет моя квартира. Но как бы я не принюхивался, открывая входную дверь, ничего не мог уловить.

Квартира Краснова пахла чем-то приятным, теплым и домашним. Видимо, запах этот еще не успел выветриться.

Короткий коридор с деревянными рогами вешалки, трюмо с большим зеркалом, дверь в совмещенный санузел. Над трюмо — встроенная антресоль с заклеенными обоями дверцами.

Я прошел по скрипучим паркетным доскам в гостиную, остановился на пороге. Маленькая проходная комната с одним большим окном-балконом. У стены темно-коричневая «стенка» не первой свежести, в которой полки между собой делили книги и фаянсовая подарочная посуда. Тут же — часы, фотографии в рамках, небольшой пористый камень. Напротив столика с телевизором — диван-кровать. У дальней стенки, по правую руку от меня — тяжелый стол с двумя тумбочками, сложенные стопкой бумаги, раскрытый журнал с мятыми глянцевыми страницами, подставка для ручек.

— А там что? — я указал на закрытую дверь напротив.

— Спальня, но дверь заперта, — ответил Савохин, прошедший вслед за мной. — А тут кухня у нас. Плита работает. Газ пока не отключили. Вот тут вентиль повернуть нужно будет, если захотите чайник там подогреть, или приготовить чего поесть. Холодильник, кстати, пустой.

Нотариус деловито прошелся по квартире, осматриваясь, вышел из кухни и вернулся в гостиную. Остановился возле балкона, с шумом отодвинул тюль и открыл форточку.

— Балкон, конечно, немного в ненадлежащем виде…

Я его слушал в пол уха, разглядывал фотографии на полке. Из-под пыльного стекла на меня смотрел Денис Краснов улыбающийся, небритый, в брезентовом анораке и грязных джинсах, с гитарой на плече. Смотрел Денис Краснов строгий, в костюме с галстуком, окруженный так же одетыми мужчинами, один из которых пожимает Денису руку. Смотрел Денис Краснов со смущенным лицом держащий на руках смеющуюся девушку.

И последним на меня смотрел я сам, обнимающий за плечи молодого Дениса Краснова в солдатской пятнистой форме.

Меня вдруг словно что-то кольнуло в груди, стало стыдно и неловко. Как я мог забыть, даже не поинтересоваться?

Я, не поворачивая головы к нотариусу, чтобы ненароком не встретиться с ним глазами, хрипло спросил:

— А что с ним произошло?

— Вы имеете в виду Дениса Семеновича? Обвал в шахте, — как-то буднично ответил мне Савохин. — Тут иногда такое случается. Сами понимаете, работа под землей всегда связана с риском.

— Кем он работал?

— Кем-то в отделе по консервации шахт.

— А хотел учителем…

— Ну, этого я не знаю. Может быть, только последняя школа пять лет назад закрылась. Видимо, после этого Денис Семенович и пошел в Горную Управу.

— Так это значит, что он дарственную на меня оформил незадолго до гибели? — озвучил я пришедший в голову вопрос. — Зачем? Он не говорил?

— Нет, не говорил, — Савохин покачал головой. — Но вы не берите в голову, в шахтерских городках такое не редкость. Как я уже говорил риск для жизни большой, аварийные случаи со смертельным исходом нет-нет, да происходят. Потому многие предпочитают квартиры переписать на родных, на жен или детей. Вы Денису Семеновичу сослуживцем приходитесь, если не ошибаюсь?

— Да, но мы после армии и не виделись ни разу. Как-то первое время письма ему писал, но потом все угасло само собой, контакт затерялся. Оттого для меня телеграмма ваша такой неожиданностью стала, все-таки почти десять лет прошло с момента, как мы с Денисом последний раз виделись.

Я кивнул в сторону армейской фотографии.

— Причину выбора именно вашей кандидатуры на оформление дарственной Денис Семенович не озвучивал, если вы об этом, — Савохин посмотрел на меня поверх очков. — Расспросите его друзей, близких, если найдете.

— А вы?..

— Мне о них неизвестно, я не интересовался. Если есть желание, то сходите в Управу, возможно, там вам скажут, с кем он общался. Теперь прошу извинить меня, другие дела ждут.

Я отвлекся от своих тягостных дум и критически посмотрел на нотариуса Савохина. Вот ведь истинный юрист — врет и не краснеет. Какие у него могут быть дела? Все клиенты уже по ту сторону гор, а он все делает видимость чрезвычайной занятости. Мало того, что вообще не эталон приветливости, так еще и поскорее избавиться хочет. Или зря я так? Ведь печатал что-то… Да ну его, в конце концов! Пусть катится, куда хочет, мне нужно побыть одному, переварить события дня.