Равнение на знамя - [6]
— Доронин.
— А?
— Ты же сам жаловался, что тебе с молодыми трудно, и они другие…
— Я не жаловался, — сказал Доронин сумрачно. — Просто нюансы излагал. Мне с молодыми не трудно, просто это другое поколение, и потому притираться друг к другу надо… И все. Какие там жалобы…
— Не цепляйся к мелочам. Ты меня прекрасно понимаешь.
— Да понимаю, — согласился Доронин. — Ну а кто ж их учить будет? Как следует? Давеча на полигоне, в квартире, один щегол так неумело учебную болванку в комнату кинул, что она от двери отлетела и между нами плюхнулась. Будь она настоящая, всех бы посекло. А ведь не дите малое, нормальный офицер… только из него еще спецназовца делать и делать.
— Ага. А ты у нас незаменимый. Весь Центр на майоре Доронине держится… только подполковник тебе что-то не светит.
— Засветит, — сказал Доронин, отходя от зеркала. — Повезло тебе, Ксения, что ты гордая славянка, а не горянка какая-нибудь. А я не Ибрагим-оглы. Рявкнул бы сейчас: «Молчи, женщина, вах! Волос долог, ум короток!» И надела бы ты паранджу и пошла бы к колодцу с кумганом… Ладно, давай отложим душеспасительное как-нибудь на потом? Мне оперативные материалы посмотреть надо.
И он достал из верхнего ящика серванта тоненькую папочку в желтой пластиковой обложке. Тут Ксения, за долгие годы привыкшая к его службе относиться с пониманием, замолчала и, пожав плечами, вышла из комнаты.
А Доронин отправился на балкон, обширный, увешанный красивыми ящиками с разномастными цветами — его работы ящички, конечно. Уселся в низкое старое креслице, для пущей конспирации вынул из папки несколько листочков машинописи и разложил их на ящике рядом. Ухмыльнулся не без цинизма. Это и в самом деле были оперативные материалы — вот только восьмилетней давности, никому уже сейчас не нужные, даже вражьим разведкам, и сохранившиеся исключительно в целях прикрытия.
Привычным движением Доронин протянул руку к одному из ящиков, самому высокому, нащупал сбоку шпенечек и повернул его вправо, а потом и нажал. Сам ящик делал… Открылся небольшой тайник, достаточно поместительный, чтобы туда влезла пол-литровая бутыль вискарика в лежачем положении. Имелись там еще конфеты и коробочка с мускатным орехом. Классический схрон, в общем, за пять лет так и не обнаруженный оперативно-поисковой группой в составе Ксении Михайловны Дорониной — хотя у означенной гражданки имелись подозрения, что данный схрон все же где-то существует…
Набулькав в низкий пластмассовый стаканчик граммов этак пятьдесят, Доронин немедленно переправил их в организм, откусил половину залежалой конфетки, поудобнее устроился в низком кресле и прислушался к ощущениям. Ощущения были, как легко понять, самые приятные: пронесшийся по глотке сверху вниз легонький ожог расплылся в брюхе приятным теплом. Чтобы и в голову легонько ударило, Доронин отправил следом вторую полусоточку, закрыл тайник, закурил и устроился в расслабленной позе, глядя с шестого этажа на Измайловский лес и серые многоэтажки совсем уж вдали. Было хорошо, уютно и покойно.
Выпустив дым, он подумал мельком, что и тут пролегает некий водораздел. Молодое поколение большей частью не смолит вообще, даже потребности такой не испытывает, и это где-то правильно, конечно, но вот «старики», привыкшие покурить в кабинете, а то и достать из ящика стола пузырек чего-то алкогольного, порой чувствуют себя неуютно. И здание Центра — то же самое, родимое, насквозь знакомое за десять лет, — а в чем-то получается другой мир, в котором все больше молодежи, как встарь, приходящей из самых разных родов войск. Они не хуже, они просто неумелые пока и другие. Ну да, другое поколение, та же армейская косточка, но воспитанная уже на других шутках, песнях и событиях, и потому их не всегда можно понять насквозь. А вот учить необходимо, семь потов согнать, чтобы приобрели устойчивую привычку всегда возвращаться…
«Мы их выучили, — сказал совсем недавно Гера-Краб. — А там уж пусть работают».
Может быть, и так. Но у Доронина оставалось стойкое убеждение, что выучили не идеально. То ли так оно и есть, то ли, будем самокритичны, — пресловутый конфликт поколений, возрастное брюзжанье. Как ни крути, а иногда думаешь с законной гордостью, что именно на нашу долю пришлось тяжелое — а молодняку сейчас чуток полегче, и в боевых нет того накала и размаха, и в спину уже никто не плюет и не орет гадостей из уютного тыла. А потому…
Краем глаза уловив справа легкое шевеление, он самым естественным образом взял листок и притворился, что внимательно читает.
— У тебя пищалка заливается, — безразлично сказала Ксения, высунувшись в полуоткрытую балконную дверь.
Доронин вскочил и направился в комнату, на ходу размалывая зубами мускатный орех.
И конечно, получил на телефон изображение смерча.
М. Ю. Лермонтов — С. А. Раевскому
С тех пор как выехал из России, поверишь ли, я находился до сих пор в беспрерывном странствовании, то на перекладной, то верхом; изъездил Линию всю вдоль, от Кизляра до Тамани, переехал горы, был в Шуше, в Кубе, в Шемахе, в Кахетии, одетый по-черкесски, с ружьем за плечами; ночевал в чистом поле, засыпал под крик шакалов, ел чурек, пил кахетинское даже…
