Равнение на знамя - [22]

Определенные надежды полковник питал касаемо субъекта с портативной рацией. И заранее отдал соответствующий приказ снайперу «горников», засевшему где-то на возвышении, но так грамотно, что усмотреть его с позиции никак не удавалось. Когда упомянутый субъект, воспользовавшись тишиной, попытался, вжимаясь в землю, включить рацию, раздались два хлестких щелчка «снайперки», и черная продолговатая коробка, как живая, вылетела из рук абрека — тот дернулся, видимо, его, чувствительно угостило по роже пластмассовым крошевом. Рацию он больше поднять не пытался, значит, она, как и планировалось, пришла в негодность.

Сосредоточить на нем все внимание и заботу? Нет, гораздо более интересным полковнику представлялся другой. На плече у него висела сумка, не особо большая и, похоже, не слишком тяжелая — так вот, именно этот субъект в бою участвовал, можно сказать, халтурно, палил гораздо реже остальных. И отнюдь не из-за неуклюжести, видно по броскам и перемещениям, что он в этих забавах не новичок, вполне привычен. А вялость в бою проистекала оттого, что джигит уделял своей сумочке гораздо больше внимания, чем личному оружию. Прекрасно удалось рассмотреть, как он при перебежках и переползаниях в первую очередь заботится даже не о себе, а о сумке, не грохает ее оземь, под бочок старается примостить, один раз даже, создалось такое впечатление, собственным телом прикрыть пытался, когда поблизости прошлась особенно длинная пулеметная очередь. Это, конечно, неспроста. Что-то ценное там наверняка лежит, и вряд ли это дорогие сердцу фамильные безделушки…

Обдумав все быстренько, полковник обозначил для себя этого типа как Мешочника, а потом связался со старшими групп, кратенько обрисовал им ситуацию, свои догадки и велел из кожи вон вывернуться, но Мешочника держать в роли желанной добычи. Именно в него не стрелять без крайней необходимости, а также, кровь из носу, постараться не зацепить его загадочную ношу.

Неопределенное положение сохранялось достаточно долго — осаждающие почти не стреляли, зато оказавшиеся в кольце нервно огрызались, не всегда заботясь об экономии боеприпасов. Они так ни разу и не попытались пойти на прорыв — ну, поняли уже, что дело это безнадежное.

Забаву нельзя было тянуть до бесконечности, и полковник отдал по рации соответствующий приказ. Теперь оставалось только ждать, тщательно укрывшись.

Рахманин прекрасно знал, что должно произойти, но и он невольно втянул голову в плечи, вжался в землю, когда справа промелькнул треугольный силуэт, снижаясь совершенно бесшумно, как призрак или летучая мышь.

Дельтаплан с выключенным мотором, выйдя из пике, перешел в горизонтальный полет метрах в пятнадцати над землёй — треугольное крыло, овальная гондола с единственным членом экипажа.

Оба бортовых пулемета заработали совершенно неожиданно для всех, две трассы крупных фонтанчиков земли и пыли прошлись в стороне от прижатых к земле супостатов, как и было задумано. Одного все же прошили, да так качественно, что он моментально вышел из игры.

Послышалось слабое тарахтение мотора, дельтаплан взмыл выше, развернулся по изящной кривой и прошел над лощиной в обратном направлении, поливая землю огнем. На сей раз кто-то из лежащих опамятовался настолько, что перевернулся на спину и, уперев в живот автоматный приклад, выпустил неуверенную очередь, в белый свет, как в копеечку. Волки, конечно, были битые, но их определенно никто не учил методам борьбы с подобной воздушной целью — никакого навыка, откуда…

Полковник мимолетно отметил, что клиентов осталось четверо. Он дал команду, и засевший где-то высоко снайпер сработал на совесть, с поляны донесся непроизвольный вопль: это одному из оставшихся аккуратненько расшибли коленную чашечку, полностью лишив его способности к передвижению. Буквально сразу же снайпер разобидел подобным образом и второго. Невредимыми остались тот, что был с рацией, и Мешочник. Ненадолго. После очередной команды снайпер вновь дал о себе знать, а потом доложил, что Радисту загнало пулю в правое полужопие — очень удобно лежал, тварюга, именно для такого угощения, — а Мешочнику засадило в голень.

В наступившей тишине Карабанов, узрев кивок полковника, снова включил матюгальник и душевно попросил сдаться добром, упирая на то, что в противном случае всех четверых без затей перестреляют к шайтановой маме, причем утруждать себя не станут — попросту вернется автоген-птичка и на сей раз обработает поляну с воздуха уже без всякой гуманности.

Четверка ответила огнем, теперь уже гораздо более неприцельным: все подранены, кровь течет, болит там и сям, а это свое действие оказывает и на меткость, и на ловкость…

Пора было кончать игру. Полковник, давно уже спланировавший рывок, в темпе расписал роли по рации, еще раз напомнил для надежности, что судьба двоих из окруженных его, собственно говоря, не волнует ни капли, а вот Радисту с Мешочником следует попасть в руки атакующих живехонькими, так что пусть все это себе хорошенько зарубят на носу.

На земле вновь мелькнула стремительная треугольная тень дельтаплана, пилот палил беспрерывно, в сторонку от лежащих, подавляя их волю, заставляя вжиматься мордами в сухую каменистую землю. Едва он скрылся из виду, с трех сторон к середине поляны опрометью кинулись пригибающиеся, чуть петляющие фигуры. Несколько секунд их прикрывали густым огнем те, кто остались на позициях, а потом прекратили пальбу, чтобы не зацепить своих.