Равнение на знамя - [10]
Ни выстрела в квартире, тишина, тишина, тишина…
Полковник махнул рукой — и две тройки кинулись в дым, за вслепую продвигавшимся с бронещитом Дорониным. В наушнике у каждого звучал крик Рахманина: «Живых попробуйте найти! Живых!»
…Поднимаясь по лестнице, где никто уже не стрелял и не кидал гранат — только в «нехорошей квартире» разгорался пожар, с которым некогда пока что было бороться в полную силу, — Кареев поневоле повторял фразу из романа Богомолова, которая не могла не прийти на ум именно в этот момент: «Из войсковых операций чаще всего привозят трупы». Святая правда, все так обычно и обстоит, покойный писатель дело знал не понаслышке. В подобных условиях на полноценного «языка» заранее нечего рассчитывать, будут одни трупы. Вот только люди в больших кабинетах с высокими потолками — не военные и не профессионалы розыска. Они из отчета выхватят в первую очередь одно: при штурме квартиры все находившиеся в ней ликвидированы, и никто не взят живым. И то, что взять живым кого-то было практически невозможно, они не осознают в должной степени.
Сверху, грохоча потрепанными берцами, ссыпался Вовка Уланов, чуточку закоптелый, оскалившийся, еще пребывавший в том незнакомом постороннему состоянии, что именуется «после боя». Рявкнул:
— Товарищ генерал, там «трехсотый»! Только плохой…
Кареев рванул вверх, прыгая через три ступеньки, не обращая внимания на вновь ожившую под сердцем мерзко зудящую иголочку. Бежавший впереди Уланов, повернув к нему покрытое копотью лицо, повторил:
— Плохой совсем, сука…
Он пробежал мимо дверей квартиры, из которых ползли тяжелые клубы дыма. Кареев последовал за ним, этажом выше — там тоже было дымно, но все же не так.
Нечто, напоминавшее издали грязный сверток, лежало в дальнем углу. «Трехсотый», естественно, выглядел не лучшим образом: лицо перепачкано кровью и копотью, одежда тоже в неописуемом состоянии, и непонятно, собственно, куда он ранен и насколько тяжело. Кеша, с пустым шприцем-тюбиком в руке, поднялся на ноги, покосился на Кареева и без выражения сообщил:
— Хреново с экземпляром…
Деловито присев на корточки, Кареев всмотрелся в лежащего холодным профессиональным взглядом. Этажом выше послышалось хлопанье двери, женские причитания на родном языке, и генерал, не поворачиваясь и не распрямляясь, распорядился в пространство:
— Заткните их там, чтоб не мешали…
Лежащий явно пытался что-то говорить, но не удавалось разобрать ни слова.
Кто-то, топоча, кинулся наверх, слышно было, как он в темпе вразумляет «мирных», приказывая им разойтись по квартирам, пока что не отсвечивать и не умирать прежде смерти. Вскоре стало потише.
Кареев нагнулся к самой физиономии лежащего. Грязь, копоть и кровь фотогеничности не прибавляли, но генералу показалось отчего-то, что на местных этот субъект похож мало — не тот тип лица, общее впечатление не то… чисто выбрит, так…
Вот именно, хреново обстояло с «трехсотым», совсем. Закатив глаза, дергаясь и лицом, и всем телом, он что-то пытался говорить, но походило это на предсмертный бред. На губах булькали крупные кровавые пузыри. Кареев приглядывался без тени брезгливости, напрягая слух. То, что ему удавалось расслышать, на нечто знакомое никак не походило.
Рядом вдруг присел на корточки Доронин с самым живейшим интересом на лице. Вид у него был весьма даже осмысленный…
— Юрич, — сказал Кареев, охваченный вспыхнувшей надеждой. — Уж не по твоей ли теме?!
Также низко склонившись, чуть ли не ухо прижав к бледнеющим губам раненого, Доронин еще послушал, потом кивнул:
— Ага. Турецкий.
— Так давай! — вскинулся Кареев. — Что он там?
— Плохо ему, больно. И только.
— Ну, ты уж измысли что-нибудь! — невнятно отдал приказ Кареев.
Однако Доронин преспокойно кивнул, склонился совсем уж низко и произнес, четко выговаривая слова:
— Хаста мысыныз? Нэйиниз вар? Щикайетениз недир? [1]
Похоже, «трехсотый» его не то что услышал, а еще и понял — он, как показалось, обрадовался, попытался приподняться и затараторил что-то, булькая кровью на губах. Доронин бесстрастно прокомментировал:
— Рад, падло, думает, он в родимом госпитале…
— Давай, давай! — обрадованно прикрикнул Кареев. — Хоть что-то вытянуть!
Глянув на него с противоречащей субординации строгостью, Доронин приложил палец к губам. Кареев прекрасно понял — какие, к черту, в родимом стамбульском госпитале русскоговорящие? — и успокоил жестом, показав, что будет нем, как рыба.
— Якында ийилещеджексиниз, — сказал Доронин. Его голос каким-то чудом и впрямь напоминал теперь речь участливого врача. — Истирахатэ рихтияджыныз вар… [2]
При этих словах раненый задергался, начал что-то выкрикивать с видом вовсе не беспамятным, а словно бы осмысленным и даже на удивление властным — пожалуй, в нем, на взгляд Кареева, вдруг прорезалось нечто офицерское, знакомое издавна…
Доронин говорил мягко, успокаивающе. Раненый дергался всем телом, словно пытаясь вскочить, выкрикивал, кажется, одну и ту же фразу. Вокруг примолкли, а тот, кому требовалось пройти, передвигался на цыпочках — все понимали важность момента.
Лицо Доронина было сосредоточенным, застывшим. Он еще что-то спросил, так же мягко, участливо, с интонациями хорошего врача — а «пациент» захрипел, выгнулся нехорошо, изо рта так и брызнуло…
Весной 1945 года, когда до Берлина оставалось уже не так далеко, майор Федор Седых привез в расположение своего батальона девятнадцатилетнюю немку-беженку Линду, поселил ее рядом со своей комнатой и назначил ее своей помощницей. Вопиющий по своей дерзости поступок не остался незамеченным для офицеров СМЕРШа. Однако майор не обращал внимания ни на косые взгляды солдат, ни на строгий приказ Главнокомандующего. Потому что Линда обладала совершенно фантастическими способностями: глядя на человека, она могла точно сказать: будет он жить в ближайшее время или погибнет…
Каких только пасьянсов не раскладывала жизнь перед адмиралом Мазуром. И не последний ли набор карт тасует судьба где-то в Южной Америке? Не на флоте уже, а в ЧВК. Но снова не храбрым - победа, не мудрым - хлеб, не разумным - богатство… Любовь - да, но кому-то еще и девять граммов в придачу.
В бестселлере А. Бушкова «Охота на Пиранью» (более 2 млн читателей) действия разворачиваются в дебрях глухой тайги, где кончаются законы человеческой морали и начинаются экзотические забавы воспаленного воображения некого нового русского, устраивающего для иностранцев тотальную охоту на людей. Однако события складываются так, что в эту паутину попадает не просто случайный турист, а проводивший в тех местах семейный отпуск капитан первого ранга из военно-морского спецназа Кирилл Мазур.
В пышных церемониальных встречах идет парадная жизнь Сварога, поочередно выступавшего в роли аж семи королей и одного великого герцога. Венценосные особы безмятежно съезжаются в резиденцию Виглафского Ковенанта — величественный замок, сейчас самое безопасное место на всем Таларе.Все вульгарные пикантности и пороки — измены, ревность, насилие и обман… — скрыты за ставнями королевских покоев. Где-то там зреет заговор, а в ответ ему — праведная месть!Пусть легкий ветерок лениво колышет многочисленные флаги, гордо реющие над королевскими резиденциями.
Под рокот надвигающегося Шторма, предшествовавшего уходу ларов в небеса и упадку на земле, Сварогу предстоит решить участь коварных веральфов. На волоске от гибели он ищет следы вероломной Дали Шалуатской. Но почему на это раз все кажется настолько простым, будто кто-то забавляется с королем королей детской игрой в догонялки?.. А теперь этот кто-то предлагает бросить кости - и... Выпадает пустышка: многогранный кубик поворачивается к Сварогу идеально чистой, как вечные льды Снежного острова, гранью.
Пока молодая правительница Империи Четырех Миров Яна-Алентевита готовится пойти под венец, лорд Сварог граф Гэйр продолжает биться над загадкой Токеранга и Горрота. Как сорвать «шапку-невидимку» с Горрота и проникнуть в логово токеретов?..Воскресшие покойники, токереты во плоти, секретные истории, извлеченные из тайных архивов, разгадка силы апейрона, обретение наследника. Вся эта повседневная королевская жизнь в светском бризе любви, который стремительно набирает силу и поднимает, поднимает Сварога… над Таларом.
Борекудан — японская мафия, в рамках альтернативного мира и чужой истории. Продолжение истории бывшего убийцы, кто решил стать повелителем ночного Токио.
Середина девяностых годов – трудные времена беззакония и криминального передела. Молодой и талантливый инженер Федор Савченко после закрытия предприятия вынужден работать таксистом. Волею нелепого случая он оказывается втянут в кровавые события, захлестнувшие маленький провинциальный городок. Под давлением обстоятельств тихий «ботаник» Федя превращается в расчетливого «выживальщика», который ради спасения себя и своей девушки не раздумывая готов идти на самые крайние меры. Удастся ли молодым людям спастись, когда по их следу идут профессиональные убийцы? Комментарий Редакции: Остроумный детектив о сюрреалистических инверсиях и превращениях, которые происходят только в абсурдной реальности российской провинции с самыми обыкновенными людьми.
Насилие, сопли, слезы и Забеги. Это простая история одного глупого парнишки, который почему-то решил, что поумнел, набрался сил и теперь пытается вспомнить за чей счет.
В городе, снова неспокойно, всех, за каждым углом, грабит пёс. Сергею и Ивану, предстоит выяснить, где этот мастер грабежа.
Злой гений – феноменальный гипнотизер поставил планету на грань термоядерной катастрофы. Последняя надежда мира – Римо Уильямс и Чиун – Мастер Синанджу – не только бессильны совладать с монстром внушения, но и помимо собственной воли готовы сразиться друг с другом...
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Амалия де Соза, молодая португалка с щедрыми добавками малайской и сиамской крови, известная читателям по роману Мастера Чэня «Шпион из Калькутты…», полагала, что найти исчезнувшего в Куала-Лумпуре агента китайского правительства Чан Кайши будет легко и безопасно. Хотя она вообще не слишком хотела браться за это расследование — свое второе дело…Мысли и чувства Амалии заняты другим. Она влюблена — грустит, потому что не знает, куда пропал тот самый шпион из Калькутты…Но персонаж по имени Тони, немой в первой книге, вдруг заговорил.