Рассветный меч - [12]

Риата утвердительно кивнула:

— Да, она наш самый надежный друг.

— Вот, возьмите, — сказала Фэрил, протягивая каравай и собираясь уходить.

— Нет, нет, — запротестовал Урус. — Останься, Фэрил. Наш гость обещал рассказать мне о моих родителях и поведать кое–что касающееся Бэйра.

— Позволь представить тебе Дэлавара из Волчьего леса. Дэлавар, это…

— Дэлавар, — глаза Фэрил широко раскрылись, — я же слышала о вас. Когда мы охотились за Стоуком, я спрашивала Риату, не мог ли он найти убежище в вашем лесу.

— Эта мразь не смогла бы шага ступить в моем лесу, — сказал Дэлавар.

Фэрил согласно кивнула:

— Именно так мне и ответила Риата.

Громко кашлянув для прочистки горла, Урус сказал:

— Может, мы расскажем свои истории друг другу позже, сейчас я хотел бы послушать новости, которые принес Дэлавар. — Он наполнил ароматным напитком маленькую рюмочку для Фэрил и пододвинул ей стул.

Когда все снова уселись, Урус повернулся к волку–волшебнику:

— Итак, ты говорил…

— Давным–давно, еще до моего рождения и даже до того, как начали отсчитывать эры, свершилось страшное преступление: была изнасилована одна волшебница. Обладая даром ясновидения, она могла предсказывать события, но в этом случае не почувствовала ни малейшего намека на уготованную ей судьбу. В собственном замке, среди вершин Гримволла, южнее Куадрана и восточнее леса, который впоследствии назвали Дарда Галион.

Шайка бродячих мерзавцев из ночного народа проникла в башню, где была ее спальня. Они не останавливались ни перед грабежом, ни перед убийством; главарем у них был тот, кого она смогла описать, да и то лишь в своих стенаниях, как желтоглазого демона.

— Демона! — с дрожью в голосе воскликнула Фэрил и, обратившись к Риате, спросила: — Это не тот ли самый, о котором говорится в легендах? Похоже, что о нем повествует сказание об Арин и Эгиле Одноглазом?

Риата в свою очередь бросила вопросительный взгляд на Дэлавара, который ответил:

— Нет, я думаю, что легенда говорит о существе, появившемся на свет от связи истинного демона с каким–либо отродьем Неддра, — может, он спаривался с рюкком, хлоком, гхолом или еще кем–то, этого я утверждать не берусь, но, как бы то ни было, я лично думаю, что злодейство это свершилось не без помощи Гифона.

Риата почти задыхалась от охватившего ее волнения, то же самое творилось и с Фэрил. Задумчивое лицо Уруса стало зловещим.

— По описанию это, возможно, тот, кого преследует Араван, — сказала Риата, — он ведь тоже желтоглазый дьявол.

Дэлавар покачал головой:

— Тот, кого преследует Араван, я уверен, отпрыск какого–то другого дьявольского отродья, оплодотворившего своим мерзким семенем существо Митгара — человека, как мне думается, — поскольку из подробного рассказа Эйрона о предсмертном заклинании Галаруна следует, что враг Аравана был больше похож на человека, чем на дьявола, которого я выследил и убил.

— Ты убил его? — подалась вперед Фэрил.

— Около Камней Джалана. Ему помогал Модру, и этот гнусный Модру все время называл его моим убийцей и призывал его убить меня, но верх все же одержал я, причем больше было везения, чем расчета, поскольку я был ослеплен яростью.

За столом воцарилось молчание. Дэлавар надолго приложился к своему стакану. Первым заговорил Урус:

— Пусть все идет своим чередом. Ты рассказывал об изнасиловании провидицы.

— Да, — ответил Дэлавар. — Демон насильно и жестоко овладел ею и осквернил ее чресла своим семенем, а после этого улетел.

— Улетел? — переспросила Фэрил.

— Насколько можно было понять из ее причитаний, он преобразился в отвратительное существо с голыми кожистыми крыльями.

— Так же как Стоук, — заметила Фэрил.

Урус со стоном, похожим на рычание, повернулся к Дэлавару:

— И ты говоришь, что на меняющих облик нет проклятия?

Дэлавар воздел вверх руки.

— Ну а что дальше произошло с провидицей? — спросила Риата.

Дэлавар вздохнул:

— Демон оставил ее полумертвой, но она выжила и через шесть месяцев родила двойню: мою сестру Эйлу и меня.

— Боги! — еле слышным шепотом произнесла Фэрил и глазами полными ужаса посмотрела на Уруса и Риату, которых эти слова поразили не меньше.

Дэлавар отошел от стола, взял графинчик и наполнил свой стакан.

— Нашу мать звали Сейлин, и ее в бреду, стенающую и рыдающую, нашли эльфы, которые пришли к ее замку в лесистых горах. Они обращались к ней ласково и с нежностью, но, несмотря на их помощь, она не могла уже стать такой, какой была прежде.

Среди эльфов жил серебряный волк, звали его Серый, и, когда мы появились на свет, он отметил особыми знаками и меня, и мою сестру.

— Так что это за «особые знаки»? — спросила Риата. Она смотрела на спящего Бэйра с тревогой и заботой.

Дэлавар грустно вздохнул:

— Семя нашего отца–демона сделало и меня, и мою сестру Эйлу оборотнями. Для нас было большой удачей то, что первое животное, которым мы были отмечены, был серебряный волк, дрэг, создание Адона.

У Фэрил вырвался возглас удивления.

— Хочешь сказать, оборотни принимают облик первого встреченного животного?

Дэлавар поднял руку и покачал головой:

— Не первого встреченного, а первого, с которым возникнет связь. Как я уже сказал, это крепкие узы.