Рассвет в 2250 году - [68]

Огромная рука прижала грудную клетку к сопротивляющимся легким. Кана забыл все в отчаянной борьбе за глоток воздуха. Они стартовали.

Должно быть, Кана потерял сознание, потому что, когда он вновь осознал свое окружение, товарищ по каюте уже прикреплял «космические ноги», приспособленные к низкому тяготению жилых секций корабля. Без шлема, в полураспахнутой тунике, обнажавшей широкую грудь, ветеран утратил часть своего пугающего ореола. Теперь он мог бы быть одним из тех жестколицых инструкторов, которых Кана знал большую половину своей короткой жизни. Космический загар на естественно смуглой коже делал его почти черным. Короткие волосы были пострижены кружком, как предпочитало большинство землян. Он двигался с кошачьей легкостью, и Кана решил, что не стоит скрещивать с ним мечи в схватке. Вдруг ветеран повернулся, как будто почувствовал на себе взгляд Каны.

— Ваше первое назначение? — спросил он. Кана с трудом выбрался из ремней, удерживающих его на койке, и перебросил ноги через край, прежде чем ответил:

— Да, сэр Я только что закончил обучение..

— Боже, каких молодых теперь посылают, — заметил ветеран. — Имя и ранг..

— Кана Карр, сэр, мечник, третий класс.

— А я Триг Хансу, — объявлять свой ранг ему не было нужды: двойная звезда мастера-мечника сверкала на тунике. — Назначены к Йорку?

— Да, сэр.

— Верите в трудное начало, а? — Хансу извлек из стенного углубления пружинное сиденье и сел. — Фронн — не райский сад.

— Это начало, сэр, — коротко ответил Кана и встал на пол, не отпуская края койки.

Хансу сардонически улыбнулся.

— Ну, мы все герои, когда заканчиваем обучение. Пришлось позубрить, чтобы попасть к Йорку, а?

У Каны был наготове ответ.

— Офицер по найму искал новобранцев, сэр.

— Это может означать несколько вещей, юноша, и ни одна из них не в вашу пользу. Ну, например, мечник третьего класса обходится гораздо дешевле первого или второго. Впрочем, не следует разрушать иллюзии молодых. Звонок на обед. Пошли?

Кана был рад, что ветеран пригласил его, потому что маленькая столовая была буквально заполнена сверкающими знаками отличия высших рангов. Тяготение было вполне достаточно для того, чтобы сидеть и есть цивилизованно, но желудок Каны совсем не радовался пище. А скоро это ощущение станет еще хуже, подумал он угрюмо, когда придется проходить адаптацию к условиям Фронна перед посадкой. С растущим отчаянием рассматривал он собравшихся. Орда делилась на отряды, а отряды — на пары. Если человек не сам находил себе пару, а ему назначал напарника командир, — немногие удовольствия и удобства полевой службы становились сомнительными и даже опасными. Твой напарник играет, сражается и живет рядом с тобой. Часто твоя жизнь зависит от его искусства и храбрости — точно так же, как его жизнь — от твоей. Пары служили совместно годами, переходя из одной орды в другую. А кто в этой сверкающей толпе выберет в напарники себе зеленого новичка? Очевидно, дело кончится тем, что его придадут ветерану, который будет недоволен его неопытностью и неумелостью, и начало у него будет действительно трудным. Уф, да у него появилась космическая хандра! Надо подумать о чем-нибудь другом. Но неуверенность и беспокойство, преследовавшие его весь день, долгий и полный событиями, сохранились и дошли до предела в странном пугающем сне: он бежал изо всех сил по сумеречной местности, стараясь спастись от красного луча бластера меха. Кана проснулся с сжимающимся сердцем и, вспотев, лежал в темной каюте. Его преследовал мех — но мехи не воюют с арчами. Но все же… прошло немало времени, прежде чем он снова сумел заснуть.

Свет искусственного корабельного дня разбудил его поздно. Хансу не было, содержимое его полевого мешка валялось на пустой койке. Внимание Каны привлек игольный нож в ножнах, гладко отполированных от многолетних прикосновений к гладкой коже владельца. Его простая ручка была удобна в работе. А присутствие его среди вещей означало, что Кана делит каюту с человеком, владеющим самой смертоносной формой рукопашной схватки. Кана хотел взять оружие взвесить в руках, примерить к себе. Но он знал, что нельзя прикасаться к личному оружию без разрешения владельца. Это прямое оскорбление, ведущее к «встрече», с которой один из них не вернется. Кана слышал достаточно рассказов инструкторов, чтобы быть знакомым с неписаным казарменным кодексом.

Он опоздал в столовую и с виноватой быстротой ел под нетерпеливыми взглядами стюардов. Потом прошел на прогулочную палубу, где проводили время солдаты. Здесь играли в карты, и обычная толпа нетерпеливых игроков окружала доску. Но Триг Хансу не включился ни в одну из групп. Он сидел на матрасе, скрестив ноги и держа портативный аппарат для чтения, внимательно всматривался в проекцию. Заинтересованный Кана миновал игроков, чтобы взглянуть на маленький экран. Он успел разглядеть какую-то местность, угрюмую, темную: поперек экрана двигались вьючные животные. Хансу, не поворачивая головы, сказал:

— Если интересно, садись, новичок.

Покраснев, Кана хотел смешаться с толпой, но Хансу на самом деле подвинулся и дал ему место.

— Видишь, наше будущее, — он ткнул пальцем в экран, когда Кана опустился рядом с ним. — Это Фронн.