Рассвет над Москвой - [9]
Дарья Петровна. А мы-то кто? Безрукие, что ли? Самолюбие есть у нас?
Анюта. У машины не два, не три валика. На что государство лучшую технику нам даёт? Я на своей машине могу в десять красок печатать. Как луг весной, ткань зацветёт.
Капитолина Андреевна. И простое дело мастерства требует. Один завод роскошные «зисы» выпускает, другой — тракторы. Что почётнее — вот вопрос. «Зисы» по асфальту пойдут, тракторы чёрную землицу подымут. Скромность нужна, Анюта. Что если всем на «зисы» захочется?
Саня, сидящая одна в сторонке, на дальней скамейке, внимательно слушает.
Анюта (встала, горячо). Как хотите обо мне судите, а я всё скажу!.. Помню последний день войны. Как объявили по радио, что мир настал, вынула я из шкафа кусок лучшей материи, старой моей выработки, довоенной, и расплакалась. Ей богу, дура такая, от радости разревелась! Вот, думала, вещи теперь какие делать будем! Потрудились наши бабы ввойну, а мы теперь им праздник устроим! Пусть разоденутся, как королевы, — заслужили! Технику какую нам страна дала! А директору нашему всё бы бельё приютского образца выпускать!
Долгая пауза.
Башлыков. Н-да-а!.. (Встал. Видимо, слишком шумный разговор утомил его. Отходит в сторонку, к Сане.) И вы, барышня, интересуетесь?
Саня. Интересуюсь. Разве нельзя?
Башлыков. Нет, отчего же! Набирайтесь ума-разума. (Ходит вокруг клумбы, нюхает цветы. Подходит к Курепину. Вполголоса.) Ты их нарочно, что ли, собрал?
Курепин. У нас беседа произвольная.
Капитолина Андреевна. Чтобы всю технологию изменить, миллионы нужны. Откуда их взять?
Дарья Тимофеевна (нетерпеливо). А штрафы за плохую продукцию сколько фабрике стоят?
Капитолина Андреевна. Ты, Дарья, мои штрафы не считай. На то Госконтроль есть. Дальше. С рабочей силой туговато…
Дарья Тимофеевна. Извиняюсь, ещё раз перебью. Стахановские бригады могут хоть сейчас по нескольку работниц высвободить.
Капитолина Андреевна. Бригады разные бывают. В одной мастерицы — золотые руки, в другой — молодо-зелено. Мы на среднюю работницу равняемся. Ты, Дарья, за свою бригаду отвечаешь, а я — за всю фабрику. Одно дело — рекорд бригады, другое — труд громадного коллектива! Поймите, товарищи, разницу!
Нина. Мы идём вперёд массами, а не одиночками.
Капитолина Андреевна. Верно, товарищ комсорг! Но социализм не означает уравниловку. То, что может сделать Богданова, тысячам рабочих ещё не под силу. Не о своём покое тревожусь. Его у меня нет и не будет. Для меня фабрика — жизнь моя. Нет у меня других тревог. Я среди вас выросла, меня все знают, и я всех знаю… Да что я свои интересы защищаю, в самом-то деле?
Башлыков. Позвольте мне словечко сказать. Тут товарищи обрушились на директора. Мы, конечно, уважаем, ценим критику (пауза)… а также и самокритику. Однако (значительная пауза)… зачем же сводить весь разговор к директору? (Громко, глядя на Курепина.) Зачем? А? Эта произвольная беседа получилась больно уж произвольной. Что-то, братцы, вы все на директора навалились? И мне в нашей продукции кое-что не нравится. Что поделаешь? Ничего не поделаешь. Конечно, во всех обвинениях разберёмся, изучим ваши возможности. Но скажу: меня удивляет односторонняя позиция некоторых товарищей. Продукцию планируют государственные органы — забывать о том не надо. Но рабочую инициативу всегда поддержим. Однако, как говорится, с вышки виднее.
Гудок оповестил об окончании перерыва. Все собравшиеся быстро расходятся. В сквере остаются Курепин, Башлыков, Капитолина Андреевна и Саня, попрежнему сидящая в отдалении.
Башлыков(Курепину). Нет, не по душе мне ваша произвольная беседа. (Капитолине Андреевне.) Тут явно кто-то кого-то кому-то противопоставляет. (Курепину, жёстко.) А вообще дело, скорее всего, похоже на беспринципную склоку.
Курепин. Склока?
Башлыков. А ты не серчай, батюшка! (Капитолине Андреевне.) Ну, пойдём по цехам. (Похлопав по плечу Курепина.) И ты, мудрец, с нами.
Втроём уходят в цех.
Саня. Мама!
Капитолина Андреевна(задержалась, вернулась к Сане.) Что тебе?
Входит Агриппина Семёновна.
Саня. Я решила в печатный. К Анюте Богдановой.
Капитолина Андреевна. Вот, вот, выбирай подружку по нраву.
Агриппина Семёновна(усмехнувшись). Нрав кроткий… Яблочко от яблоньки!
Они стоят друг против друга — трое Солнцевых, — взбудораженные, воинственные, такие, кажется, разные и всё же удивительно похожие одна на другую, — бабушка, дочь, внучка. Резко повернувшись, Капитолина Андреевна уходит в цех.
Агриппина Семёновна. Ишь, вскипела! Да, мы, Солнцевы, все кипучие. Пойдём, Саня. (Вахтёру.) До завтра, Петрович!
Козырнув Солнцевым, вахтёр широко распахнул дверцу проходной. Агриппина Семёновна и Саня выходят за фабричные ворота.
Картина третья
У КУРЕПИНА
Светлая, просторная комната в новом доме. Во всю стену полки с книгами. Книги стоят нестройно: их часто достают с полок. Четверо сыновей Курепина, от девяти до четырнадцати лет, — упитанные, здоровые пареньки. У всех, как у отца, густые, широкие брови. Младший, Вовка, встав на подоконник, выглядывает на улицу, поджидая появления отца. Трое других настраивают трубы. У каждого из них труба по росту — от маленького «тенора» до громадного «геликона». Жена Курепина, Варя, маленькая хрупкая блондинка с весёлыми кудряшками, быстро и ловко прибирает комнату, придавая ей нарядный вид.