Рассвет - [29]

«У этой женщины крепкие нервы!» — подумал Каресфут.

Затем он позвонил в колокольчик и велел Симмонсу подождать, пока он напишет записку.

— Немедленно отправьте Джеймса с этим письмом в Роксем. Вещи этой дамы отнесите в Красную спальню. К слову: меня ни для кого нет дома, кроме мистера Беллами.

Затем сквайр повернулся к Хильде.

— Теперь, если вы соблаговолите пройти в мой кабинет, мы продолжим беседу.

Он предложил ей руку, и они прошли в кабинет, где мистер Каресфут слабо улыбнулся и произнес:

— Здесь нам никто не помешает. Присядьте на этот стул. А теперь простите мне мою дерзость, но я должен спросить вас: я правильно понял, что вы являетесь законной супругой моего сына?

Хильда слегка покраснела и ответила:

— Да, сэр, именно так. Я позаботилась о том, чтобы предоставить доказательства — вот они.

С этими словами она достала из сумочки заверенную копию свидетельства о браке и протянула старику. Он внимательно прочитал его, надев очки в золотой оправе, и вернул бумагу женщине.

— Все в полном порядке. Хм! Насколько я понимаю — вы женаты уже восемь месяцев. Могу я поинтересоваться — почему же я впервые вижу этот замечательный документ? Коротко говоря — почему вы, словно ангел небесный, спустились с небес на нашу грешную землю именно сейчас?

— Я приехала из-за них, — просто ответила Хильда, протягивая сквайру два конверта. — Я приехала, чтобы узнать, правда ли то, что в них написано: либо мой муж дважды лжесвидетель, либо его оклеветали.

Мистер Каресфут прочитал оба анонимных письма. С содержанием первого из них мы уже знакомы, во втором же просто сообщалось о публичном оглашении помолвки Филипа и Марии Ли.

— Говорите! — произнесла Хильда с неожиданным отчаянием, и спокойствие ее лица растаяло, словно лед под потоками весенних ручьев. — Вы должны знать правду — скажите же мне ее! Решите мою судьбу.

— Девочка… Эти мерзкие письма правдивы от первого до последнего слова. Вы вышли замуж за моего сына — самого гнусного негодяя во всем графстве. Я могу лишь от всего сердца посочувствовать вам.

Хильда выслушала его молча, а затем поднялась со стула с жестом, бесконечно трагическим в своей простоте.

— Тогда все кончено; перед Богом и людьми я отрекаюсь от него. Послушайте… — Она устремила свой взор на свекра. — Я любила вашего сына, он покорил мое сердце, но хоть он и сказал, что любит меня, я подозревала с самого начала, что он легкомысленно играет и со мной, и с моим дорогим другом, с Марией Ли. Поэтому я решила уехать и сказала ему об этом. Тогда он предложил мне немедленно стать его женой, лишь бы я только переменила свое решение. Я любила его… я согласилась — да, я так сильно любила, что согласилась и на большее: скрыть наш брак от вас. Вы сами видите, к чему это привело. Я, последняя из рода фон Хольцхаузен, стою здесь, опозоренная и преданная. Над моей историей станут смеяться за каждым обеденным столом в здешних деревнях, мой позор падет и на голову моего ребенка. Вот как отплатил он мне за то, что я пожертвовала ради него собственной честью и уважением к себе, за то, что согласилась выйти за него замуж — он предал мою любовь и выставил меня на всеобщее посмешище…

— Вообще-то мы привыкли думать, — неожиданно перебил ее старый сквайр, чья гордость была несколько оскорблена, — что наша семья достаточно хороша, чтобы желать войти в нее. Похоже, вы не разделяете эту точку зрения?

— О, да, вы богаты — и это довод для тех, кому важно богатство. Но я сказала вашему сыну, сэр, что честь семьи не в этом. Не он оказал мне честь, женившись на мне — пусть я и была всего лишь немкой-компаньонкой, не имеющей иного приданого, кроме своей красоты. Это я оказала ему честь, — тут она вскинула голову с невыразимой гордостью. — Я, слышите? Мои предки, сэр, были принцами крови, когда его предки пахали землю!

— Хорошо-хорошо, — усмехнулся старый сквайр. — Десять поколений деревенских джентри, да еще Бог знает, сколько поколений честных йоменов до них — у нас достаточно хорошая родословная, но мне нравится ваша гордость, и я рад, что вы принадлежите к древней расе. С вами обошлись постыдно, Хильда… Ваше имя ведь Хильда?.. Но ведь есть и другие — те, кто виноват еще менее, чем вы, и с кем вы обошлись еще хуже.

— Ах… Мария Ли… Так она ничего не знает?

— Совершенно верно, Мария — да и я сам. Впрочем, не обращайте внимания. Филип, я полагаю, вернется через несколько часов — о, да, он вернется! — Тут глаза Дьявола Каресфута замерцали весьма неприятным огнем. — Как вы собираетесь поступить? Какой путь решили избрать?

— Я намерена отстаивать свои права, намерена заставить его признать меня своей законной женой публично, здесь, в доме, где он позволил огласить его помолвку с другой женщиной — а затем я намерена оставить его. Он уничтожил мое уважение к нему, я не стану больше жить с ним. Я смогу зарабатывать на жизнь дома, в Германии. С нашим браком покончено; но вы, сэр, не гневайтесь на него. Все случившееся — лишь между мною и ним. Он не должен пострадать из-за моего решения.

— Моя дорогая, ограничьтесь собственными проблемами — и предоставьте мне самому решить мои. Никакой жестокости не будет, никто не пострадает более, чем он того заслуживает. Не мучайте себя, идите и отдохните, потому что вам предстоит вскоре пережить тяжелые сцены.