Рассвет - [37]

Теперь был почти рассвет. В узкие окна замка проникал холодный ветер. Порой сильный порыв приносил снежинки. Они кружились, влетев, с угасающим ветром. Но их танец не был долгим.

Тепло замка быстро поглощало их, и они пропадали, не упав на пол.

Он смотрел на снежинки, но видел другое: столбы огня и дыма, корабли, что тонули, черные силуэты людей на палубах, которые пропадали через пару секунд в огне и рассыпались, не достигая волн.

Он так задумался, что чуть не врезался в Сайласа.

— Я здесь, Меченый, — прошипел он, глядя, как Каэл поднимается по ступенькам. — Ты будешь спать до утра… а потом вы уйдете.

Он уходил не так напыщенно, потому что хромал. Сайлас шагал, жалея левую ногу, а Каэл отвернулся и ушел в комнату.

Она была больше, чем он ожидал: столбики кровати переплетались сверху, на матрасе уместились бы трое. На стенах были головы, а на полу — шкуры. В камине влез бы стул и стол, и его жар проливался в комнату, прогоняя холод из каменного пола.

Три окна были на дальней стене, скругленные сверху. Килэй открыла среднее. Она прислонялась к подоконнику, закрыв глаза, подставив лицо ветру.

— Я предупреждала, — буркнула она, когда он закрыл дверь. — Я говорила, дикари не пойдут против короля.

Каэл знал заранее, что убедить дикарей будет сложно. Они верили, что король отправил их предков прогонять монстров из Поляны, и хотя их битва ждала, пока гора исцелится, потомки Гвен точно бросятся в бой на виннов, как только выпадет шанс.

Нет, он знал, что дикари будут против. Удивительно, что их пустили переночевать.

Он злился не из-за этого.

— Придется увести армию короля отсюда. Наверное, в болота.

— Почему?

Глаза Килэй приоткрылись. Огни в них были спокойными.

— Это место я знаю лучше гор. В болотах мы будем в безопасности.

— Так ты не хочешь бросить меня здесь, а самой идти в Средины воевать? Я не дурак, — сказал он, когда она моргнула. — Я знаю, что ты делаешь.

— Тогда ты должен знать, что это к лучшему.

— Я не хочу провести остаток жизни в укрытии, Килэй…

— Тогда не нужно было покидать бухту, — прорычала она. — Я говорила, как будет.

— Нет, так быть не должно. Мы могли убедить дикарей присоединиться, у меня был план! Но ты не помогла. Ты стояла и давала Гвен говорить все, что она хочет. Ты не собиралась помогать мне, да? — понял он. — Ты лучше укроешь нас в болотах до конца, чем пойдешь против Средин.

Это было единственное возможное объяснение, но он пожалел, что сказал это. Он ждал, что Килэй сожжет его в гневе, что ее слезы ударят по его сердцу. Его на миг окутала тишина, он представлял кошмар, который последует от его слов.

Но ее лицо не переменилось. Она оставалась спокойной, нечитаемой, словно он сказал о погоде. Словно он вообще не говорил. Словно ей было все равно.

Это жалило больше всего.

— Может, нам стоит решить, что делать, утром, — Килэй сбросила сапоги с шипами, повесила Предвестника на стул и скользнула под одеяла в броне. — Спокойной ночи.

Каэл не ответил. Он не хотел спать. Было много дел, в его голове было много тревог. Он так злился на Килэй, что мог пробить стену.

Им не нужно было ждать утра, он уже решил. Он не покинет Тэнхолд, пока не убедит дикарей пойти в бой с ним. Другая сила в королевстве не выстоит против Кревана и его магов.

Дикари были их шансом на свободу, и он не сдастся.

Каэл долго не ложился. Он расхаживал, пытался разобраться в клубке мыслей. Он поддерживал огонь в камине. Он злился на нее, но все равно поглядывал на Килэй.

Она лежала спиной к нему, плечи вздымались и опадали от спокойного дыхания. Она так поспешила уснуть, что ее волосы все еще были стянуты в хвост. Он миг смотрел на нее, и Каэл понял, что это того стоит, и не было смысла злиться перед сном.

Особенно, когда ему повезло, что рядом с ним лежал целый мир.

Он лег рядом с ней, стараясь не разбудить. Он распустил ее волосы и прижался к ней так плотно, как осмелился. Почти сразу его сердце успокоилось. Все показалось не таким отчаянным. И через миг его веки стали опускаться.

— Я люблю тебя, Килэй, — сказал он перед сном.

Он был убежден, что всегда будет любить ее, даже если его план провалится, и они будут жить, скрываясь. Это будет не так плохо, если она будет с ним.

Но его чувства не были важны. И его мысли не были важны. Потому что утром Каэл проснулся один.

Килэй пропала.

* * *

Мир снаружи был великолепным.

О, как его восхищали небеса, как ревели горы. Порывы ветра слетали с вершин, кружили в сердце Поляны. Их сила оживляла его. Его кровь бежала быстрее. Но интереснее всего были послания в ветре.

Они шептали о перемене: ветер останется тут немного, а потом полетит, срывая снег с холмов. Это были последние вдохи зимы, холодные вдохи смерти. Борьба смены времен года всегда была яростной. Но весна с ее нежным теплом и зеленью все равно победит.

Запах жареного мяса доносился из деревни за ним. Он пошел по следу сладкой плоти лани, как только уловил его.

Люди на редкое годились, но еду готовили волшебно. Мясо пело в их руках, и это почти стоило всех их слабостей.

Сайлас обходил сугробы. Его вес погружал его до локтей, но он прыгал, и лапы не касались дна. Наступил рассвет, тихий час утра, когда все мелкие существа ощущали себя безопасно. Они верили, что хищники уже ушли, а охотники еще не пришли в сером свете.