Киселев имел неосторожность сказать, что это не просто бумага, а документ огромной политической важности:
— Можно я заберу у вас этот манускрипт?
Француженка быстро сообразила:
— За пятьсот франков, пожалуйста, забирайте.
— Помилуйте, для вас это лишь обертка.
— Но слишком дорогая, месье… Вы же сами сказали, что без этой бумажки мир, черт бы его побрал, сразу треснет!
Договорились на божеской цене, и в тот же день Киселев отправил в Петербург дипкурьера. Вскоре он появился в кабинете канцлера; щелкнув застежками на кожаной сумке, усталый курьер извлек из нее Тяньцзинский договор России с Китаем.
— Это ни на что не похоже! — воскликнул князь Горчаков, потрясенный, и вставил указательные пальцы в седеющие виски, словно воткнул в них дула убийственных пистолетов. — Недаром же Игнатьев предупреждал мандаринов, чтобы они берегли свои политические архивы от варварского разграбления…
…Восемь лет продолжалась установка пограничных столбов вдоль Амура и Уссури, и они встали там прочно — на века!