Расследователь: Предложение крымского премьера - [2]

— Ну ты… водитель! Дед с тебя шкуру спустит, — зашипел Слепой.

— А я что — кошка, чтобы в темноте видеть? — огрызнулся Грек. — Поправит он свой бампер.

— Не он, а ты поправишь, — сказал Слепой злорадно.

Он понимал, что дело-то не в бампере… какой, к черту, бампер? Было бы о чем говорить! Понимал, что все его, Слепого, злорадство — от страха и неуверенности. Оттого, что промах напарника как бы приподнимает самого Слепого.

Грек открыл дверцы багажника — груз лежал на полу, накрытый куском драного брезента. Слепой включил фонарик, осветил груз. Грек сдернул брезент.

Луч фонаря упал на большой полиэтиленовый мешок, запаянный намертво. Толстый матовый полиэтилен не позволял разглядеть, что там, внутри.

— Давай, — сказал Слепой. Вдвоем они ухватили мешок за углы. — Взяли… раз-два!

По синтетическому покрытию пола багажника мешок скользнул легко. Он вывалился из салона и шлепнулся на землю, покрытую опавшей листвой и снегом.

Звук шлепка напоминал звук удара куска мяса о разделочную доску.

— Из полиэтилена, — засуетился Грек, — из полиэтилена освободить надо.

— Знаю, — осадил его Слепой. — Не мельтеши. Он вытащил из кармана нож-выкидуху, разрезал мешок. Из разреза показалось что-то темное, страшное…

Ударил мерзкий запах… Грек отпрянул. Не помогали ни анаша, ни водка, била дрожь.

— Чего встал? — окликнул его Слепой. — Подсобляй.

Он сделал поперечный разрез и отогнул в стороны половинки разрезанной пленки. Теперь стало видно, что в мешке лежит безголовый труп мужчины. Впрочем, Грек и Слепой отлично знали, что лежит в мешке, — Слепой же и упаковывал.

Тело сбросили в яму, которая, возможно, когда-то раньше была окопчиком.

Долго ворочали, укладывая в яме, матерясь зло друг на друга, на покойника без головы, на Деда… Страшно было — край. Все казалось, что-то происходит в шуме ветра, в вихре мокрого снега… что крадутся в темноте бойцы «Беркута» и спасения нет. Но никто не вышел из-за снежной кулисы, никто не помешал, и они засыпали труп тяжелой, напитанной влагой землей.

Завернули в полиэтилен лопаты, перчатки, швырнули в багажник. Потом и сами сели в машину. Тепло было в салоне, уютно.

— Поехали, — сказал Грек.

Слепой кивнул: поехали. Грек пустил двигатель — дизель ровно затарахтел.

— Стой! — заорал вдруг Слепой. — Стой, бля!

— Что? — закричал Грек. — Что?

— Голову забыли, — сказал Слепой. Оба опять вылезли из машины, открыли просторный багажный отсек. В углу сиротливо лежал полиэтиленовый пакет. Его содержимое по размеру походило на средний арбуз. Несколько секунд Слепой и Грек молча смотрели на пакет. Потом Слепой взял его одной рукой, другой взял лопату… посмотрел на Грека. Грек пожал плечами. Слепой сплюнул и сказал:

— Я сам.

И ушел туда, куда светили вдоль просеки фары джипа. За стеной снежной круговерти Греку худо было видно, чем Слепой занят. Но он и так знал, что Слепой закапывает голову… Голову было велено зарыть отдельно, надежно.

Когда он вернулся, Грека колотило.

— Включай скорее печку, чувачок, — сказал Слепой, и Грек кивнул, завел машину, включил вентилятор отопителя на максимум. По салону пошла волна горячего воздуха.

Слепой перегнулся назад, достал с заднего сиденья бутылку. Зубами вырвал полиэтиленовую пробку, стал лить горилку в пасть с железными зубами.

— Оставь, — попросил Грек и напарник понял — оставил, протянул Греку бутылку…

Спустя несколько минут дрожь улеглась. В салоне джипа стало жарко, в крови бродил алкоголь. Покачиваясь на ухабах лесной грунтовки, туша «тойоты» уползла с развилки трех дорог. Осталась бутылка из-под шампанского «Черная вдова», указывающая горлышком на старый окоп. Впрочем, окопа уже не было. А было грязно-снежное месиво… с торчащей из него рукой мертвеца.

Да еще следы джипа на снегу. Скоро, однако, и следов не осталось.

Часть первая РАССЛЕДОВАТЕЛИ

Ноябрьский день увядал на глазах. Сумерки накрыли питерские улицы, в них бледно тлели пятна фонарей. Директор Агентства журналистских расследований «Золотая пуля» Андрей Обнорский ехал в плотном потоке автомобилей по Суворовскому проспекту. Он возвращался со встречи с источником. Встреча оказалась безрезультатной, и Обнорский был разочарован.

Поток машин двигался медленно, а на подъезде к Невскому вовсе замер. В этот момент и зазвонил телефон. Андрей достал трубу из кармана куртки:

— Алло.

— Андрей Викторович? — сказал незнакомый мужской голос.

— Слушаю.

— Андрей Викторович, моя фамилия Филатов, я советник губернатора.

— Очень приятно, — механически произнес Обнорский. О Филатове он слышал, но никогда не встречался.

— Андрей Викторович, не могли бы вы уделить мне пару минут? — спросил Филатов.

Обнорский мрачно посмотрел на «пробку» и подумал, что может запросто уделить советнику не пару минут, а больше.

— Разумеется, слушаю вас.

— Андрей Викторович, суть вопроса, в общем-то, проста. Сейчас в Санкт-Петербурге находится с дружеским визитом премьер правительства Крыма Сергей Васильевич Соболев. Сергей Васильевич — ваш поклонник и хотел бы с вами встретиться.

— Встретиться? — удивился Андрей. — Со мной?

— Да-да, именно так…

— А собственно… зачем? — задал Обнорский не особо умный вопрос.