Расследования в английском стиле. Сборник классического детектива - [2]

И самым изящным образом принц проглотил пирожное.

– Восхитительно!

– Сударь знаток, – сказал на это молодой человек.

Полковник Джеральдин также отдал должное выпечке, и, поскольку теперь в кабачке уже не осталось никого, кто не принял бы угощения или не отказался бы от него, молодой человек отправился в другое подобное заведение. Двое слуг, которые, судя по их лицам, уже свыклись с нелепостью своего занятия, последовали сразу за ним; замыкали процессию улыбающиеся принц и полковник. В таком порядке компания зашла еще в две закусочные, где произошло примерно то же, что уже было описано: кто-то отказывался, кто-то принимал гостинцы странствующего хлебосола, и сам неугомонный весельчак неизменно съедал каждое невостребованное пирожное.

Выйдя из третьего паба, молодой человек подсчитал оставшиеся сладости. Всего их оказалось девять, три на одном подносе и шесть на другом.

– Господа, – обратился он к двум своим последователям, – я не хочу, чтобы из-за меня вы отложили ужин. Я совершенно уверен, что вы уже проголодались, и просто обязан уделить вам особое внимание. В этот знаменательный для меня день, когда я прощаюсь со своей прошлой безрассудной жизнью глупейшим из всех поступков, когда-либо совершенных мной, я желаю быть великодушным со всеми, кто меня поддерживал. Господа, больше вам ждать не придется. Несмотря на то что здоровье мое и без того уже подорвано прежними излишествами, я с риском для жизни устраняю затруднительное обстоятельство.

С этими словами он стал забрасывать себе в рот пирожные, пока не проглотил все девять. После этого молодой человек повернулся к слугам и дал им пару соверенов.

– Благодарю вас, – сказал он, – за ваше исключительное терпение.

И он отпустил их, вежливо кивнув каждому. Несколько секунд необычный шутник молча смотрел на свой бумажник, из которого только что вынул деньги, а потом, рассмеявшись, бросил его на середину улицы и объявил о своей готовности поужинать.

В одном французском ресторане в Сохо, который некоторое время пользовался незаслуженно громкой славой, но начал уже забываться широкой публикой, в отдельном номере на третьем этаже трое компаньонов заказали себе легкий изысканный ужин. За непринужденным разговором было выпито три или четыре бутылки шампанского. Новый знакомый принца и Джеральдина был весел и держался свободно, но смеялся чуть громче, чем можно было ожидать от человека его воспитания. Руки его сильно дрожали, а голос то и дело неожиданно менял интонацию, что происходило, по всей видимости, без его желания. Когда было покончено с десертом и все трое закурили сигары, принц обратился к необычному собеседнику:

– Я уверен, вы простите мое любопытство, но я наблюдаю за вами, и то, что я успел увидеть, необычайно меня порадовало, но еще больше озадачило. Мне меньше всего хочется показаться нескромным, но, смею вас уверить, что я и мой друг – люди в высшей степени надежные. У нас достаточно своих секретов, которые мы постоянно доверяем тем, кому не следует. И если, как я предполагаю, ваша история достаточно глупая, с нами вы можете чувствовать себя совершенно свободно, поскольку мы двое – величайшие глупцы во всей Англии. Меня зовут Годалл, Теофилус Годалл; мой друг – майор Альфред Хаммерсмит. По крайней мере, он предпочитает, чтобы его называли именно так. Наша жизнь полностью посвящена поискам экстравагантных приключений, и нет такой экстравагантности, которая не была бы нам интересна.

– Вы мне нравитесь, мистер Годалл, – вежливо ответил молодой человек. – Вы вызываете доверие. И я не имею ничего против вашего друга майора, который, я полагаю, на самом деле переодетый вельможа. Во всяком случае, к армии он не имеет никакого отношения – в этом я полностью уверен.

Полковник улыбнулся, услышав подобную похвалу своему искусству перевоплощения, а молодой человек тем временем продолжил несколько более взволнованным тоном:

– Есть множество причин, почему мне не стоит посвящать вас в свои дела. Возможно, из-за этого я и хочу это сделать. По крайней мере, я вижу, что вам до того хочется узнать историю моей глупости, что я просто не в силах разочаровать вас. Своего имени, в отличие от вас, я не назову. Возраст мой не имеет значения. Мои родители произвели меня на свет в браке, от них я унаследовал весьма неплохой дом, в котором живу до сих пор, и состояние, которое приносит мне триста фунтов годовых. Мне кажется, что от них же мне досталась и страсть к веселому безрассудству, которому я предаюсь с величайшим наслаждением. Я получил хорошее образование. Владею скрипкой почти настолько, что мог бы этим зарабатывать в оркестре какого-нибудь варьете, хотя и не совсем. То же замечание относится к флейте и валторне. В вист я играю достаточно хорошо, чтобы проигрывать в эту ученую игру фунтов сто в год. Моих познаний во французском хватило на то, чтобы в Париже мне удавалось проматывать деньги с неменьшим успехом, чем в Лондоне. Короче говоря, я самый обычный мужчина. В моей жизни было множество самых разных приключений, в том числе дуэль из-за пустяка. Всего два месяца назад я познакомился с девушкой, которая полностью соответствовала моему вкусу и умственно и внешне. Сердце мое растаяло, я понял, что наконец встретил свою судьбу и полюбил. Но когда я стал подсчитывать, что осталось от моего капитала, оказалось, что в кармане у меня четыреста фунтов, даже немного меньше! Может ли, спрашиваю я вас, уважающий себя мужчина позволить себе любить, если за душой у него четыре сотни? Придя к выводу, что, конечно же, нет, я оставил предмет моих воздыханий и, немного увеличив свои обычные траты, сегодня утром свел свое состояние до восьмидесяти фунтов. Их я разделил на две равные части. Сорок фунтов я оставил для определенной цели, другие же сорок решил потратить сегодня до наступления вечера. День прошел очень интересно. Кроме этой выходки с пирожными, благодаря которой я имел честь познакомиться с вами, господа, я устроил еще несколько дурацких выходок, поскольку, как я уже говорил вам, хочу окончить свою глупейшим образом прожитую жизнь еще большей глупостью, и когда вы смотрели, как я бросил на дорогу бумажник, он был пустым, сорок фунтов были истрачены. Теперь вы знаете меня не хуже меня самого: я – дурак, но последовательный в своей глупости; и, смею вас уверить, не нытик и не трус.