Расследования Берковича 10 [сборник] - [27]

— Какой кошмар! — воскликнула Наташа.

— Кошмар для Малеров был еще впереди, — вздохнул Беркович. — Они, естественно, бросились в комнату дочери — ужасно перепугались за девочку. Ронит спала в своей кроватке. Будить ее не стали, вызвали полицию… Вот тогда и началось самое ужасное. Пальцевые следы на рукоятке стилета принадлежали Ронит. Кровавый след вел из салона в детскую. На простынке тоже были кровавые отпечатки. И кровь была на правой ладони девочки.

— Ты хочешь сказать… — Наташа даже не смогла выговорить ужасного предположения.

— Ронит разбудили, — продолжал Беркович, — и она, увидев полицейских, сначала расплакалась, а потом призналась в том, что убила собственную няню.

— Ты это серьезно? Ребенок мог убить взрослую женщину?

— Я тоже сначала отнесся к этой идее очень скептически, — кивнул Беркович. — К расследованию меня подключили вчера утром, когда все экспертизы уже были готовы, а официальное признание Ронит запротоколировано. Скажу тебе сразу: физически девочка вполне могла это сделать. Кресло низкое, пятилетний ребенок вполне мог, замахнувшись, попасть стилетом в шею Ривки. Сила удара тоже соответствует возможностям ребенка. Она могла ударить чуть левее и правее, и все ограничилось бы небольшим порезом. По чистой случайности удар пришелся в сонную артерию.

— По чистой случайности… — повторила Наташа. — Ты веришь в случайности такого рода?

— Обычно нет, не верю. Но что было делать? Случайности ведь действительно происходят. Девочка не любила няню, об этом сказали сами родители. Стилет принадлежал Хаиму и лежал в ванной комнате, ребенок мог до него дотянуться. В квартире никого не было, кроме няни и ребенка. Пальцевые следы принадлежат Ронит, направление удара соответствует ее замаху. И она ведь призналась!

— В голове не укладывается, — пробормотала Наташа. — Что же теперь будет?

— В том-то и дело, что ничего, — сказал Беркович. — Пятилетний ребенок не может нести ответственности перед законом. Девочка в шоке, все время плачет и никак не может вспомнить, что же это на нее нашло и как все получилось. «Это я ударила Ривку!» — вот все, что она говорит. Психологи запрещают проведение допроса, да я и сам понимаю, что это бессмысленно и жестоко по отношению к ребенку.

— Неужели Ривка была такой плохой няней? И если так, почему Малеры не избавились от нее раньше?

— Ага, — удовлетворенно произнес Беркович. — Этот вопрос и мне пришел в голову. Хаим утверждает, что у него с женой никаких претензий к Ривке не было. Ронит няню действительно недолюбливала, потому что Ривка была с девочкой строга — но именно в той степени, в какой того требовали родители.

— Но это же надо было обладать изощренной фантазией! — воскликнула Наташа. — Взять в ванной стилет, подойти к ничего не подозревавшей няне, ударить ее в шею, вернуться в детскую и спокойно лечь спать!

— Детское воображение подчас значительно изощренней, чем мы, взрослые, можем представить, — заметил Беркович.

— Кошмар… И что же, дело уже закончено?

— Дело закончено, — кивнул Беркович. — Только…

— Что? — переспросила Наташа, когда пауза слишком затянулась.

— Я продолжал задавать себе два вопроса. Почему Ронит все-таки решила убить няню? И почему Ривка не обратила на девочку внимания, когда та подошла к ней со стилетом? Неужели так засмотрелась на экран, что не заметила Ронит?

— Да, это странно, — согласилась Наташа. — Наверное, по телевизору показывали интересную передачу…

— Ривка умерла около десяти часов вечера. Телевизор показывал двадцать второй канал. В то время шел футбол, я проверил. Так вот, по словам Хаима, няня терпеть не могла футбол. Вряд ли она стала бы смотреть матч.

— Как же тогда…

— Сначала я подумал, что это девочка переключила канал после того, как совершила убийство. Однако на пульте остались пальцевые следы Ривки, хозяев квартиры и еще одного человека — и никаких следов Ронит. К пульту она не прикасалась.

— Почему же Ривка смотрела футбол, если она его не любила?

— Еще один странный вопос, верно?

— Ты сказал о следах на пульте. Ривка, хозяева и… кто еще?

— Это мог быть любой из гостей Малеров. К ним на виллу время от времени приходили сослуживцы Хаима, подруги Офры, иногда собирались довольно большие компании. Естественно, телевизор они тоже смотрели, и кто угодно мог взять в руки пульт.

— Кто угодно? Все равно это ограниченный круг лиц. Ты их всех проверил?

— Вот что значит быть женой полицейского! — воскликнул Беркович. — Нет, я не смог проверить всех знакомых Хаима и Офры. Во-первых, их слишком много, а во-вторых, проверять нужно было только тех, кто приходил на виллу в течение двух дней перед убийством. Дело в том, что Офра протерла пульт тряпочкой…

— Понятно. Кто же приходил на виллу за эти два дня?

— В том-то и дело, что никто! Малеры утверждают это совершенно однозначно.

— Ничего не понимаю. Это что, мистика?

— Наоборот, — усмехнулся Беркович. — Именно это обстоятельство и позволило мне найти истинного убийцу.

— Истинного… Ты хочешь сказать, что девочка все-таки не убивала?

— Нет, конечно!

— Но она же сама сказала… Ничего не понимаю!

— Я тоже ничего не понимал, — успокоил жену Беркович. — Но вопрос о том, почему Ривка смотрела футбол и чьи следы остались на пульте, не давал мне покоя. В версию о том, что убила Ронит, это не укладывалось. А признание… Господи, это же ребенок! Девочка просыпается, видит страшных полицейских, ей задают ужасные вопросы…