– Вы просверлили слишком маленькое отверстие, – сказал я без тени иронии. – Нужно было больше газа, чтобы я потерял сознание.
– Я не смог найти трубки большего диаметра, – последовал жутковатый в своей будничности ответ. – Пришлось пустить в ход то, что у меня имелось. Она была узковатой. Вот и все.
– Ясно, – на полном серьезе отозвался я. Смерть была рядом. Несколько дюймов отделили меня от поезда. Если бы трубка оказалась шире на одну восьмую дюйма, меня бы уже не было в живых. – А потом вы поехали искать остатки глушителя?
– Да... Вы уже об этом знаете... Я спросил в гараже, но мне ответили, что был механик, забрал этот кусок и передал вам. Я устроил Оукли скандал за то, что он не добыл его. Я ведь особо подчеркивал, что надо заставить вас отдать эту штуку, но он сказал, что сделал все... но вы отказались...
– Почему вы не попросили его убить меня? – спросил я будничным тоном.
– Я просил. Но он сказал, что никого не убивает. Сказал, что может помочь мне избавиться от трупа, если я совершу убийство, но сам на такое никогда не пойдет. Говорит, что это не окупается...
Очень похоже на Оукли. Словно опять с ним пообщался.
– Но вы не могли пойти на такой риск? – спросил я.
– У меня не было настоящей возможности... Я не хотел надолго оставлять Грейс... Потом вы были в больнице... затем вернулись к себе... Я пытался подстеречь вас где-то вне дома... Я не мог позволить себе явиться в чужую конюшню и спрашивать, где вы живете... Меня бы узнали... Вот я и думал, что если вы остановитесь в отеле... или где-то еще...
– Это вы написали в секретариат? – воскликнул Ферт. – Значит, это все-таки вы?!
– Да... Но было уже поздно... Она и в самом деле была готова выполнить свое обещание... Бедняжка Грейс... Зачем я отпустил ее из дома... Я бы что-то в конце концов придумал... Я бы нашел способ удержать лошадей... Но в то утро она выглядела в полном порядке, а теперь... теперь... – Его лицо сморщилось и покраснело, он пытался изо всех сил сдержать слезы. Но воспоминание о том, как увозили Грейс в больницу, оказалось слишком сильным. Слезы покатились по его щекам, и он, вытащив платок, захлюпал в него носом.
Интересно, что бы он почувствовал, если бы увидел Грейс в деле, в гостиной? Но слепая любовь, возможно, выдержала бы такое испытание.
– Посидите здесь, Роксфорд, – распорядился лорд Ферт, встал и поманил меня с собой к двери. – Что с ним делать? – спросил он меня.
– Дело зашло слишком далеко, и теперь уже его не замять, – неохотно отозвался я. – К тому же он... он гораздо опаснее своей Грейс. У него начисто отсутствуют нравственные тормоза. Он пошел на шантаж, затем – на подделку улик, а затем, когда счел это необходимым, решился на покушение. Он не испытывал ни малейших колебаний, никаких угрызений совести, и если сочтет нужным, то опять решится на нечто подобное. Люди мыслят определенными стереотипами, а навязчивые идеи имеют свойство прогрессировать. Грейс будет жить – и ее муж будет оценивать мир с точки зрения ее спокойствия и счастья. Тот, кто, по его мнению, угрожает их благополучию, может оказаться очередной жертвой... которую ожидает разорение или смерть. Это могут быть медсестры, родственники или просто посторонние люди, не сделавшие им ничего плохого. Как, например, я...
– Вы лучше понимаете, как устроено его сознание, – сказал Ферт. – Меня, признаться, это ставит в тупик. Но в ваших словах есть смысл. Мы не можем ограничиться тем, что лишим его лицензии. Все это выходит за пределы мира скачек. Но лорд Гоуэри...
– Лорду Гоуэри придется поволноваться, – сказал я без злорадства. – Возможно, вам удастся спасти его репутацию, но куда важнее сейчас помешать Джеку Роксфорду продолжать в том же духе.
– Да, – сказал он. – Это так. – Он развел руками таким образом, словно хотел оттолкнуть от себя ответственность за принятие решения. – Все это так ужасно!
Я посмотрел туда, где сгорбившись сидел Джек, – глаза нервно бегают, лоб озабоченно нахмурен. Он мял в руках скатерть, делая маленькие бессмысленные складки. Он не походил на злодея. Просто обыкновенный маленький человек, помешанный на том, чтобы искупить свою вину перед «дорогой Грейс» за то, что он так устроен.
Что может быть для него нелепее тюрьмы, что может причинить ему больше вреда? И все же тюрьмы ему не избежать. Хотя тюремная камера и не исправит его исковерканного сознания.
Джек встал и неуверенными шагами двинулся к нам.
– Я полагаю, вы хотите обратиться в полицию, – сказал он совершенно спокойно. – Я думаю... Я прошу вас, не говорите им о клубе. Я не скажу, что лорд Гоуэри тоже его посещает... Я никому не расскажу... Я этого все равно не сделал бы. Ведь это не помогло бы мне сохранить лошадей... Это ничего не изменило бы. Вы думаете, обязательно надо всем знать о клубе?
– Нет, – сказал лорд Ферт брезгливо и со скрытым облегчением. – Я этого не думаю.
Слабая улыбка добавила новые морщины к тем, что прочертил страх.
– Спасибо... – Улыбка погасла. Страх усилился. – Как вы думаете, сколько мне дадут?
Лорд Ферт растерянно пожал плечами:
– Вряд ли есть смысл так торопить события. Всему свое время.
